Тюрьмой Варяга не сломить
Шрифт:
Владислав помнил, что Ангел жил на Маросейке, в одном из переулков, недалеко от квартиры, в которой Варяг жил осенью в последний свой приезд в Москву. Точного адреса у смотрящего не было, но, однажды побывав в каком-то месте, он навсегда запоминал его.
Владислав легко нашел этот дом — пятиэтажный, с эркерами и старинной лепниной по карнизу. В окнах квартиры Ангела Варяг увидел свет и, не раздумывая, поднялся на третий этаж. Подъезд был пуст, из-за двери, ведущей в соседнюю квартиру, была слышна музыка, веселый смех, шум голосов. Варяг подошел к обитой дерматином двери и уже поднял было руку,
Варяг осторожно, прикрыв за собой дверь, прошел в коридор, освещенный стоявшей на телефонном столике лампой. Дверь в комнату была закрыта, и Варяг еще некоторое время постоял прислушавшись. Ни звука. Он резко распахнул дверь.
Ангел лежал на полу вниз лицом. Затылок его был разворочен пулей, голова покоилась в луже черной запекшейся крови. На пороге спальни сидела, прислонившись к косяку двери, его красивая подруга. Остекленевшие глаза женщины были открыты, а на шелковом голубом халате, слева, там, где сердце, расплылось огромное кровавое пятно. В комнатах не было видно следов борьбы или ограбления — вся мебель стояла на своих местах и даже на руке женщины, безвольно лежавшей на полу, горел бриллиантовым огнем дорогой массивный перстень.
— Ах, Ангел, Ангел! Всегда такой осторожный. Что же ты, брат? — прошептал Варяг. — Кто же тебя так? Что же такое творится?
Варяг, не в силах сдержаться, со всего размаху рубанул рукой воздух.
Задерживаться в комнате было небезопасно. Варяг еще раз посмотрел на друга:
— Прости, Ангел. Видно, мне придется этим сукам за тебя отомстить.
Осторожно открыв входную дверь и убедившись, что на лестнице никого нет, Владислав быстро покинул квартиру Ангела. Через несколько мгновений он уже шел по переулку вниз, в сторону Солянки.
Лицо его будто окаменело, губы были плотно сжаты, глаза горели недобрым огнем. Смотрящий уже давно считал Ангела не только своим соратником, но и самым близким другом, кровным братом, которого он любил и которому доверял безгранично. Теперь он испытывал такую чудовищную боль, что ему не хватало воздуха, он задыхался от ненависти к неведомому врагу. Смотрящий машинально выбирал маршрут, то прячась в тени переулков, то смешиваясь с предпраздничной толпой на широких улицах, сердце истекало кровью, а сознание четко и с предельной ясностью работало, анализируя увиденное.
Ясно одно, что Ангел не пытался защитить ни себя, ни свою жену. Более того, судя по положению тела, он повернулся спиной к убийце, который, просто протянув руку, выстрелил ему в затылок. Дверь в квартиру была бронированной и снабжена таким замком, который, наверное, и не снился Бутырской тюрьме. Из всего этого следовало то, что Ангел сам открыл дверь человеку, который его убил, а значит, он хорошо знал его и доверял. Зная осторожность Ангела, Владислав не мог даже предположить, что тот мог повернуться спиной к человеку, которому не верит.
Женщина, скорее всего, вышла из спальни только после выстрела. Это означало, что разговор, который должен был состояться между Ангелом и его убийцей, был деловым, а не дружеским, и она знала об этом. Все деловые связи Ангела были Варягу более или менее известны, а уж людей, которым он так доверял, можно было по пальцам пересчитать. Это был кто-то свой, известный так же хорошо и Варягу.
Глава 22 Неожиданный визит
Вика мыла ковер.
«Вот дура-то, — ругала она себя, — только такая, как ты, может заниматься в новогоднюю ночь подобными вещами… Ну кто заставлял тебя сидеть сиднем дома, вместо того чтобы справить этот праздник как все нормальные люди — в компании с мужчинами, которые по крайней мере умеют открывать шампанское?»
Женщина промучилась полчаса, пытаясь открыть эту чертову бутылку, а когда, наконец, открыла — тут же пожалела об этом. Шампанское ударило фонтаном с такой силой, что бутылка выскочила у нее из рук и, прыгая по ковру, залила его сладкой липкой жидкостью. Теперь, стоя на четвереньках с мыльной тряпкой в руке, Вика самозабвенно предавалась самобичеванию.
— А главное, — вслух говорила она, — на что ты вообще надеешься? Думаешь, оттого что хранишь верность тем нескольким ночам, когда была счастлива, он бросит свои дела, жену, ребенка, друзей и прибежит к тебе через океан?! Глупость несусветная!
Вика в сердцах швырнула тряпку на ковер. Слезы навернулись на глаза, она встала с пола и подошла к окну. «Дурацкая была идея, — подумала она. — Нельзя встречать Новый год в одиночестве. Как встретишь, так и проведешь…»
С другой стороны, что она могла поделать с собой, если все мужики на свете, кроме одного, казались ей теперь ничтожествами?
Вероника вспомнила их последнюю встречу и даже застонала от сознания собственной глупости. Ну зачем было ей врать?!
Придумала какого-то мифического мужа и, вместо того чтобы сообщить Владиславу о том, что у него есть дочь, сказала, что родила от мужа сынишку…
— Дура ты, дура, — горько сказала себе Вика и пошла в ванную комнату мыть тряпку.
Она не сразу услышала звонок в дверь. Выключив воду, замерла, прислушиваясь и раздумывая, открывать или нет. «Наверняка, — подумала она, — это кто-то из сердобольных подруг завернул на огонек». Да еще с очередным претендентом на ее сердце. Этих персонажей, с их заискивающими лицами и сальными взглядами, Вика уже видеть не могла.
Боже мой, когда все это закончится!
Вероника раздраженно вымыла руки и пошла открывать дверь, на ходу примеряя недовольное выражение лица.
Распахнув дверь, женщина замерла от неожиданности: перед ней стоял Владислав. Измученный, заросший щетиной, осунувшийся. Лицо его было разбито, ссадина пересекала переносицу, оба глаза заплыли. Не в силах произнести даже слово, она, слегка приоткрыв от удивления рот, смотрела на долгожданного и единственно любимого мужчину.
— Вика… — тихо сказал он.