У бабушки, у дедушки
Шрифт:
А дедушка? Дедушка продолжал шить сапоги.
В обиду не дам
. — Сказывают: давно-давно, шибко давно, в одном царстве-государстве жили-были Кот и Собака. Вот раз подоила хозяйка корову, дай, думает, угощу Кота. Налила в плошку молока, а Пес подошел и вылакал все, Коту не оставил ни капли. Кот рассердился и оцарапал Собаке нос. С тех пор они и враждуют между собой. Где бы собака ни увидела кошку, обязательно кинется, хочет схватить и разорвать. Приходится кошке спасаться на заборе. Хорошо, что у нее когти вострые и лазать мастерица...
Голос
Бабушка большая охотница сказывать сказки. А еще она любит «душу тянуть». Есть такая незатейливая карточная игра. Два человека делят колоду карт пополам, а потом выкладывают по очереди по карте. Если твоя карта старше, берешь чужую карту, если младше — отдаешь свою. Стопка карт у тебя то прибывает, то убывает. И так может продолжаться до бесконечности. Действительно, душу тянуть. Ума много не надо, открывай да клади, открывай да клади. По бабушка готова сидеть хоть всю ночь.
Керосин выгорит — лампа тухнет, пора спать.
Время за полночь, тихо в доме, спят кошки, спят собаки, только мы двое сидим. Глаза у бабушки слипаются, голова все сильнее клонится вниз. Чтобы не уснуть и не свалиться со стула, она начинает все сначала:
Давно, значит, это было, шибко давно... С той поры, стало быть, их никто и не может помирить...
Собака и кошка — заклятыз враги? Врет сказка. В дедушкином ковчеге все жили тихо-мирно, грелись рядышком на одной печи, лакали поочередно молоко из одной посудины. Только Роска иногда заворчит... ну, на то и Роска. «Ва рыня»
Летом, в теплые тихие вечера, все выходили за ворота посидеть на лавочке. У каждого дома стояла лавочка. Балякают, семечки лущат. Пройдет знакомый — о ним перекинутся словцом. В общем, отдыхали от трудов праведных. Постукай-ка целый день молотком, поймешь, как приятно посидеть вот так, без всяких дум, наслаждаясь покоем, который спустился. на город…
Город наш нельзя было назвать маленьким, но .как многие города того времени, соединял он в себе город и деревню. В канавах нередко прогуливались свиньи, многие жители держали коров. По утрам, на зорьке, улицы обходил пастух, и по сигналу его рожка хозяйки выгоняли из дворов коз и коров; скотину гнали на пастбище. Вечером стадо долго тянулось по городу, поднимая страшную пылищу, слышалось хлопанье бича, то одна, то другая пеструха или буренка отделялась от стада и, уткнувшись рогами в ворота, мычала: «Открывайте, я пришла». Потом все расходились, пустели лавочки, постепенно стихало, улеглась пыль на дороге. Потом выходили сторожа с колотушками и до рассвета бродили по своему околотку. Ночью пробудишься и слышишь, доносится из дали: тук-тук-тук да тук-тук-тук... вроде как дедушкин молоток. В тиши слышно далеко.
Дедушка с бабушкой на лавочке сидят, а у ног на земле — Роска и Шарик. Рядом с дедушкой — Кульбик. Ему всегда такое предпочтение, он тоже на лавочке. Только Пятку обычно из-за ее сварливости запирали во дворе.
Раз — глядь, а Бусый тоже сидит на заборе над лавочкой и глаза вниз на улицу таращит. Тоже «отдыхает»?!
Насиделись, пошли на боковую, и он тоже...
А раз как-то Шарик задержался на улице — и Бусый остался на заборе. На Шарика закричали, а Бусый подлетел и зашипел: «Не смейте, не позволю!» Защищает, смотри-ка!
Шарик был компанейский парень, как говорится, душа нараспашку, наверное, тем он понравился и Бусому. Если Роски я побаивался, то с Шариком играл. С Шариком играли все. Шарик умел «служить», сидеть столбиком, танцевать на задних лапах. Всему этому он обучился самоуком, ну да еще, быть может, помогли ребята, поощряя лакомством. За крошку хлеба Шарик готов был в лепешку разбиться и начинал выделывать разные трюки (не подумайте, что был голоден, нет, но, говорят, заработанное всегда слаще). Только на голове не умел ходить.
Он напоминал Арто из повести Куприна «Белый пудель».
Так вот Шарик выделывает все свои курбеты, а Бусый тут же, обязательно смотрит. Нравится, что ли? Или, может, на всякий случай: вдруг кто-нибудь вздумает пообидеть милаху Шарика!
Неразлучники: куда один, туда другой.
Шарик во дворе — и Бусый во дворе.
Собака домой — и кот домой. Как привязанные!
Шарик кость гложет, а Буско сидит и смотрит. Если кто-то подойдет — зашипит, взъерошится, гонит прочь: не мешай приятелю! Мышь поймает — несет другу, положит и ждет, когда Шарик похвалит. Молодец, мол, действуй так же дальше.
Раз во двор забежала большая чужая собака. Худая, голодная. Ворота забыли запереть, она и забежала.
Шарик в ту пору сидел на крыльце и, жмурясь, грелся на солнышке, рядом лежала недоеденная косточка. Незваная гостья сразу нацелилась на нее. А Шарик возьми да рявкни: не дам, мол!
Ох и худо пришлось бы Шарику! Чужая собака была вдвое больше его. И вдруг, откуда ни возьмись, Бусый.
Как будто с неба свалился.
Он сидел на карнизе первого этажа и все видел. Когда чужая собака набросилась на Шарика и принялась трепать его, Бусый, в свою очередь, атаковал чужую. Он прыгнул ей на спину, когтями впился в морду. Нападение его было неожиданным и произвело такое впечатление, что собака сразу отпустила Шарика и пустилась наутек.
Так кот и выехал верхом на чужой собаке — как в цирке! — со двора на улицу. И только на углу отпустил свою жертву — спрыгнул с посрамленного противника наземь и неторопливо, оглядываясь с угрожающим видом, все еще взъерошенный, потрусил назад, к своим воротам. Знай-де наших, своих в обиду не дам! А несчастная псина еще долго улепетывала что было сил с поджатым хвостом. Больше мы ее не видели.
Что собаки не пускают во двор посторонних, я знал. Это их обязанность. Но кошки?!
А вскоре случилось еще и не то.
В городе появились какие-то странные люди, похожие на бродяг. Они ходили по дворам, просили милостыню и высматривали, где что плохо лежит.
По дороге в школу я встретил на нашей улице несколько черных оборванцев с мешками за спиной. А когда вернулся из школы, мне рассказали, что произошло.
.}
Во двор к нам зашел один из этих людей. Увидел Шарика — погихонечку поманил к себе. Шарик — глупый! — подошел и стал ласкаться. Я уж говорил, что он никого не кусал, привык играть с ребятами. Все так же потихоньку неизвестный выманил его со двора, а когда выманил, схватил, пасть зажал и — в мешок. Шарик жалобно завизжал: «Погибаю...»