У беды глаза зелёные…
Шрифт:
– Похоронили их 9 мая. Солдаты приезжали, офицеры, из автоматов стреляли. Там, – он показал рукой, – солдат лежит, рядом мать солдата,
– Жена солдата, – закончил я. Зная возможности конторы, я не сомневался, что штамп регистрации с Таровой Людмилой Викторовной будет стоять у меня в паспорте в ближайшее время.
– Как она погибла? – тихо спросил я.
– Люська под вечер полоскать на речку пошла. Сперва церква загорелась, видно, пацаны курили, баловались, а там ведь помету полно птичьего. Пока Люська подбежала к церкви, огонь на Серегин дом перекинулся, а ваш-то рядом, как свечка вспыхнул. Все мечутся, а заходить боятся. Кровля пылает, стены занялись, Люська и сиганула в окно. Матушку твою с большим трудом вытащила, а сама обратно метнулась. Сперва-то не поняли, зачем, а когда фотографию увидели, догадались.
«Тебе работа всегда найдется!», – промелькнули в голове слова лейтенанта.
«Ребеночка бы мне от тебя, сыночка», – прошептали Люськины губы с фотографии на памятнике.
Здесь мне больше делать было нечего. Я велел деду распутать проволоку, а сам, захватив бутылку с остатками водки, направился к могиле друга. Постоял, мысленно простившись, затем вылил водку на могилу Сереги и, поцеловав их фотографии, вернулся. Дед распутывал проволоку и бормотал:
Конец ознакомительного фрагмента.