У Билли есть штуковина
Шрифт:
Свисающая из кулака цепочка легонько раскачивается. Туда-сюда. Туда-сюда. Как бы не загипнотизироваться. Я тоже недостаточно похмелён.
Билли делает мощный выдох и разжмуривается. Бросает короткий взгляд на подобравшегося лейтенанта.
— Вы-то, — говорит, — чего так напряглись, мистер Гибсон? Напрягаться — моя работа. А ваша — других напрягать.
Лейтенант открывает было рот, но тут вклиниваюсь я.
— Будь хорошим мальчиком, Билли, не тяни резину.
— Осознал, — кивает Билли. — Ну, что вам сказать, миссис
— Мой мальчик… Он здоров?
— Здоровее нас всех, мэм. Будьте любезны, припомните, Ронни никогда не говорил вам, что его привлекает карьера военного?
Лейтенант уже не готов пристрелить Билли. Он пытается сопоставить два образа — тот, что «соси бензин», и вот этот, с грамотно построенными фразами.
У Билли даже осанка переменилась. Он сидит, как аристократ, черная дылда. Как царь небольшого, но опасного народа.
— Военный… — шепчет дамочка и бледнеет.
— Насколько я понял, мэм, ком вашего сына заблокирован неспроста. Ронни сейчас в каком-то закрытом лагере. Это очень похоже на вступительные тесты войск специального назначения. Так что наберитесь терпения — еще месяц он не отзовется. Если, конечно, раньше не даст слабину. Хотя у меня сложилось впечатление, что ваш сын полон решимости продержаться до конца. Он упорный парень.
— Спецназ… О, Боже! Но разве туда берут кого угодно?
— Простите, мэм, но ваш сын не «кто угодно». Он морпех.
Дамочку, кажется, сейчас хватит удар. В переносном смысле. Физического здоровья у нее на двоих.
— Ну, мы пойдем, миссис Палмер, — быстро говорит лейтенант. — Будем надеяться, что все так и есть, как сказал Вильям. Рад за Ронни, рад за вас, безусловно, проверю информацию по официальным каналам…
А сам меня за рукав дергает.
Билли встает и отвешивает миссис Палмер церемонный поклон.
Миссис Палмер терзает платок и бормочет: «Ронни, мой Ронни, как же ты мог так расстроить мамочку…».
Лейтенант чуть ли не волоком тащит нас на крыльцо.
— Уф-ф! Успели сбежать. А то сейчас начнется…
Из-за двери раздается тихий, но уверенный вой.
— Пошли, пошли! — командует лейтенант, толкая нас от дома.
Вой набирает обороты.
— Спасибо, Вильям, — говорит лейтенант, протягивая Билли руку. — И простите мне эту небольшую проверку. Я просто обязан был, понимаете? Ну, согласитесь… Все так и есть, Ронни никогда не работал брокером, он капрал морской пехоты и очень хорошо себя чувствует.
У Билли цепочка по-прежнему свисает из кулака. И этот кулак он подносит к физиономии лейтенанта. Без угрозы. Просто тычет кулаком ему в нос.
— А эта Палмер, дура набитая… — лейтенант обрывает фразу и застывает с открытым ртом.
Сейчас Билли ему влепит за «небольшую проверку».
— Вы, мистер Гибсон, — говорит Билли, растягивая слова и глядя сквозь лейтенанта, — всегда были влюбчивы. Но еще вы были неисправимым
Повисает мучительная пауза.
А в беленьком домике все громче воют и уже вроде бы рычат. Сейчас кидаться начнут.
— И супруге вы не изменяете, даже когда очень хочется…
У лейтенанта из-под фуражки стекает обильный пот. Лейтенант страшно, до судорог, боится того, что Билли может сказать дальше. Ведь соврет, зараза — и не проверишь. А и не соврет — не докажешь. И мучайся потом до конца своих дней, до посинения и трупного окоченения.
Билли медленно-медленно расплывается в улыбке.
— Такие дела, лейтенант! — победоносно сообщает он, убирает кулак и вешает камень на шею.
Сует руки в брюки и уходит, держа курс на центр города.
Лейтенанта забирает нервный тик. Щека дергается.
— Облегчить вашу участь? — говорю.
Лейтенант хрипит, откашливается и наконец спрашивает, пряча глаза:
— Как — облегчить?
— Билли не может вычислить то, на что намекал. Он легко установит, где сейчас ваша жена или как себя чувствуют ваши прежние симпатии. Но прощупать их на предмет неверности — фигушки. Не его амплуа.
Лейтенант недоверчиво на меня косится.
— Это Всевидящий Камень, — объясняю. — Просто Всевидящий. Не путайте со Всезнающим.
— И такой есть?!
— Айвен! — орет Билли издалека. — Хлоп твою железку, ты идешь или что?
— Информация никуда не исчезает, мистер Гибсон. Все наши поступки оставляют следы. Но это вне компетенции Билли. Он видит то, что есть здесь и сейчас.
— Как же он так вскрыл мое прошлое?
— Легко. Ведь оно запечатлено в вас, мистер Гибсон.
Лейтенант размышляет.
— Осознали? Вот и чудесно. А нам с напарником полезно будет пропустить по кружечке холодного пива. Не бойтесь, запой окончен. Где мы обретаемся, знаете.
Возвращается Билли. Кладет руку мне на плечо. И говорит лейтенанту сверху вниз:
— Без паники, лейтенант. Все будет штатно. Я тебя уже простил. И даже Марвина твоего вонючего простил. Раз уж нам работать вместе, ссориться нельзя. Людям доброй воли надо держаться заодно. Командой надо быть, хлоп твою железку! Осознал? Но если кто еще прикоснется к машинам — бензина отсосет по полной. И ты мне не помешаешь. Идем, Ванья.
Билли меня уводит, а лейтенант остается на тротуаре, думая, не совершил ли он, случаем, ужасной ошибки, задержав нас в городе.
Я это затылком чувствую.
И то, что лейтенанту позарез нужна помощь в каком-то затянувшемся безнадежном расследовании — тоже чувствую.
— Сейчас по пиву и обедать, — мечтательно произносит Билли. — А здесь ничего. Славное местечко, и народец смешной.
— Жарковато только.
— А мне самое оно.
— Кто бы сомневался. Билл, давай все-таки сходим в Африку, если будет груз. Разок, а?