У черноморских твердынь
Шрифт:
И в этот самый день начался контрудар, составной частью которого явилась высадка у села Григоръевка морского десанта. Едва мы успели вернуться со штурмовки фашистских аэродромов, как потребовалось прикрыть эсминцы «Беспощадный» и «Безупречный». Они поддерживали огнем высаженный десант и были атакованы пикирующими бомбардировщиками. Мы подоспели как раз в тот момент, когда «Юнкерсы-87» начали пикировать на корабли. «Ястребки» сбили два «гонкерса» и помешали остальным вести прицельную бомбежку. Корабли, хотя и получили некоторые повреждения, до конца выполнили свою задачу.
Одесса ликовала,
Из двенадцати истребителей, вылетевших на боевое задание, девять, в том числе и мой, составили ударную группу, которую возглавил капитан Аггей Елохин. Три остальных — группа прикрытия. Там старшим лейтенант Михаил Шилов.
У цели нас встретил очень сильный зенитный огонь. Разрывов так много, что они мешают держать в поле зрения друг друга. Однако и такой огонь не спасает гитлеровцев от штурмовки.
Восемь «мессершмиттов» пытаются помешать нам сделать очередной заход, Маленькая группа прикрытия самоотверженно отвлекает фашистские истребители на себя. Пять «мессершмиттов» атакуют самолет Шилова. Один против пяти… Летчик знает, что сейчас от него зависит выполнение1ударной группой основной задачи, и, не теряя присутствия духа, изворотливо защищается. И сам атакует. Падает сбитый им «мессершмитт». Но в самолете Шилова разрывается вражеский снаряд, и мотор глохнет.
Мы видели это, но уже ничем не могли помочь товарищу. А Михаил не захотел выбрасываться с парашютом над территорией, занятой врагом. Планируя, он направил самолет на фашистские танки. Направил точно— взрыв раздался среди боевых машин…
Так закончился его 164–й боевой вылет. Имя Михаила Шилова прибавилось к списку летчиков 69–го полка, отмеченных Золотой Звездой Героя.
Из многих боевых вылетов конца сентября мне памятен один, когда довелось атаковать несколько необычную цель. Мы вылетели на очередную штурмовку. Вблизи села Свердлово показалась на меньшей высоте и встречном курсе какая-то непонятная группа больших и малых самолетов. Я развернулся, стал снижаться и наконец разобрался: транспортные самолеты Ю-52 — их было шесть — буксируют куда-то в сторону Николаева десантные планеры.
Немцы заметили нас. Один Ю-52 отделился от остальных и, отцепив свой планер, попытался уйти налегке. Я быстро догнал его, пулеметной очередью угомонил стрелка, открывшего было по мне огонь, а затем с короткой дистанции ударил по моторам и бензобакам огромного «юнкерса». Самолет загорелся, пронесся пылающим факелом над селом и сел на брюхо в поле. Солдаты–десантники кинулись прятаться в копны, но думаю, что от очередей моих пулеметов ушли немногие. А на самолет я сбросил бомбу. В разных концах поля горели остальные пять Ю-52 и несколько планеров, сбитых моими товарищами.
Этот эпизод не имеет прямого отношения к обороне Одессы, поскольку немецкие войска, перехваченные нами в воздухе, предназначались для какого-то другого участка фронта. Но мы были горды тем, что смогли нанести из осажденного города уничтожающий удар по такому воздушному десанту.
В первых числах октября мне удалось настигнуть долго ускользавший от нас бронированный корректировщик «Хеншель-126». Командование не раз ставило задачу уничтожить его, но как только появлялись наши истребители, «хеншель» бросался в отвесное пикирование, а затем, прячась в складках местности, скрывался на бреющем полете.
В этот раз я обнаружил его на высоте полторы тысячи метров в стороне моря. Фашист заметил меня несколько позже и, как обычно, стал пикировать. Не раздумывая, я ринулся за ним, но догнал уже над побережьем, занятым врагом. После нескольких моих: атак с точным, как я был уверен, огнем, самолет продолжал лететь как ни в чем не бывало — его хорошо защищала броня. Но в конце концов мне удалось ударить по нему под другим ракурсом, и «хеншель», перевернувшись, рухнул на землю.
Однако радоваться было еще рано. Вражеские зенитчики, которые почти не стреляли, пока я гнался за «хеншелем», теперь открыли неистовый огонь. Один снаряд разорвался в фюзеляже за бронеспинкой, перебив ножное управление рулями. Осколком меня ранило в руку (потом выяснилось, что еще один осколок оказался в кармане и пробил там портсигар). Самолет стал плохо управляться. А высоко над собой я заметил группу немецких истребителей. К счастью, они меня, кажется, не видели.
Прижимаясь к земле, используя впадины и большие овраги, я кое-как долетел до Одессы. С трудом посадил самолет с неисправными рулями на наш тесненький аэродром, втиснувшийся между городскими кварталами. Некоторое время самолет катился по земле прямо, а когда скорость стала гаснуть, самопроизвольно развернулся влево и остановился в двух метрах от каменной стены. Ко мне тотчас же подошли командир и комиссар полка, инженер Кобельков. Осмотрев самолет, изрешеченный пулями и снарядами, все удивились, как я вообще долетел. Поврежденным оказалось не только ножное управление — что называется, на нитке держалась и тяга руля глубины.
В начале октября в нашей столовой состоялось собрание летного и технического состава. Присутствовали командующий ВВС оборонительного района комбриг Катров, военком ВВС полковой комиссар Мельшанов, начальник штаба полковник Щанин. Отметив наши успехи в боевой работе, старшие начальники рассказали об обстановке, сложившейся под Одессой и в Крыму, призывали не пасовать перед трудностями, драться с врагом еще упорнее. О возможности оставления Одессы не было и намека, но чувствовалось, что нас готовят к каким-то событиям, которые надо встретить мужественно.
А Лев Львович Шестаков говорил о новых приемах воздушного боя, требовал быть осмотрительнее, не увлекаться преследованием противника в одиночку, разбирал наши действия при штурмовке наземных войск, маневрирование в зонах сильного зенитного огня. Потом лучшие летчики делились опытом. На этом собрании остро ставился вопрос о том, что необходимо сократить потери — слишком мало оставалось в строю и самолетов, и летчиков.
И мы продолжали прикрывать город и порт от налетов вражеской авиации, вести разведку, штурмовать рвущиеся к Одессе фашистские войска.