У истоков пирамид
Шрифт:
Чуть ближе, у воды, громоздкое сооружение из связанных стволов со срезанными ветками уходило в воду – по другую сторону в черный ил погружались жерди. Причал, похожий на тот, что в Ме-Нари, но больше. В Нехе, казалось, все было больше. С берега доносились обычные запахи селения – пахло жареным мясом и ячменем, скотом и нечистотами. Люди подходили к берегу, выкликая слова, которые она не могла разобрать. Стоявший у высоко задранного носа человек со страусиными перьями на голове поднял копье в одной руке, лук в другой, и застыл в этой позе, не произнося ни звука.
Кормчий что-то выкрикнул
– Люди ждут обряда победы, уари, – почтительно сказал её мужчине человек с оберегом в виде скорпиона, – кто пойдет за тобой?
– Ты станешь по левую руку, Себех по правую, – ответил тот, и девушка опять вздрогнула, и от звука его голоса, и от того, как странно он произносил знакомые слова, – знак Сокола понесет за мной Перен.
Потом он повернулся и впервые посмотрел на неё.
– Тебе – идти следом за мной. Смотреть мне в спину, ничего не говорить, пока я не скажу.
Девушка молча посмотрела на него, и, не найдя слов ответа, просто кивнула.
Повернувшись к подошедшему человеку, уари принял у него из рук сложный головной убор из страусиных перьев. Осторожно расправив, надел, и поднял со скамьи булаву – почти как у её отца, а теперь у Каа-Тота. На булаве была видна засохшая кровь – девушка поняла, что её не отмыли намеренно. Мужчина держал булаву вскинутой вверх, пока ладья не ударилась боком о тяжелые стволы. Люди с берега выкрикивали что-то неразборчивое. Их было очень много, они заполняли берег везде, куда бы девушка ни бросала взгляд.
– Гор-Кха побил людей Ме-Нари! – выкликнул человек с ожерельем из крокодиловых зубов на шее – он проткнул стрелами их тела, разрубил черепа, пролил на землю их ка! Их уари склонился перед ним, сказал ему слово покорности, коснулся его сандалий и отдал свою дочь! Славьте духов земли и неба! Славьте уари Гор-Кха!
Шум голосов, словно голос Вод Гнева, ответил на его слова, скоро она поняла, что большинство людей повторяют всего два слова:
– Гор-Кха! Гор-Кха! Гор-Кха!
«Это был не мой отец» – думала девушка – это был Каа-Тот, у которого не хватило крови сражаться».
Её мужчина сошел на берег с высоко поднятой булавой в правой руке, за ним несли шест с чучелом сокола, и шло четверо воинов с топорами и копьями. Вспомнив его слова, девушка поспешила за шестом. Никто из мужчин не обернулся в её сторону – все смотрели вперед, на расступившуюся перед ними толпу. Так они и двинулись сквозь селение.
Она слышала, как из других ладей выходят воины и становятся за ней. Шествие тянулось сквозь толпу, мимо хижин Нехе, девушка шла, и из последних сил старалась не расплакаться. Её окружал чужой говор, люди, убивавшие её сородичей, чужие духи этого страшного места. Она помнила слова мужчины – не поднимать глаза, и старалась смотреть на его сандалии перед собой. Все же ощущала цепкие взгляды, которые бросали на неё мужчины и, особенно, женщины Нехе. Впереди раздались выкрики, потом голоса зазвучали ритмично, как в песне.
Иногда, вопреки словам мужчины, она украдкой поднимала глаза вверх, и видела, как клюв сокола блестит в жарком
Наконец они куда-то вышли, и девушка осторожно подняла голову – хижины расступились, перед ней открылась большая расчищенная площадка, по бокам округлые камни, посредине – длинный, почти в два человеческих рост, шест. На нем было прикреплено еще одно чучело сокола (девушка невольно спросила себя, как с птицы так ловко содрали кожу), рядом – отполированный круглый камень.
Её мужчина подошел к шесту, где-то гулко забил барабан, и он начал двигаться вокруг странными танцующими движениями под неровный ритм. Иногда он совершал взмах булавой, и толпа откликалась выкриками. Пройдя так три круга, он опустился на одно колено перед камнем, положив перед собой булаву. В нескольких шагах от него склонились воины с копьями. Уари начал выкрикивать какие-то слова, повторяя в конце каждой фразы «Гор!», толпа наблюдала, но теперь в молчании. Она увидела, как мужчина достает нож, солнце тускло блеснуло на кремневом ребре. Проведя ножом по левой руке, он выбросил её к шесту, и кровь заструилась вниз по локтю.
– Моя кровь – для тебя, Гор, породивший небесный огонь! Дай силу моей руке, сокруши ка моих врагов, наполни желтой кровью их жилы, влей слабость в их чресла, преломи их копья!
Кровь стекала с руки, которую мужчина держал над круглым камнем, и собиралась в ложбинке. Двое других, тех, что ехали в одной ладье с ней, подошли к камню и, опустившись на колени, коснулись алой лужицы остриями своих копий.
Её не удивляло происходящее – если бы они победили, обряд в Ме-Нари был бы похожим. Когда у реки отрезали головы людям с острова Аба, воины её отца тоже окунали копья в их кровь и взывали к Сому-Защитнику. Она почувствовала облегчение от того, что пленных у людей Нехе нет – они лили на жертвенные камни свою кровь.
Действо продолжалось. Другие воины, подходя, тоже открывали свои жилы, смачивали кровью жертвенные камни и поднимали вверх копья. Рядом с шестом вдруг раздалась песня, это был не уари или кто-то из его воинов, а люди, стоявшие чуть в стороне.
Через некоторое время её мужчина («Гор-Кха – внезапно вспомнила она – его называют Гор-Кха») повернулся к ней, поднял руку и властно махнул. «Сейчас» – поняла она, и быстро подошла к шесту.
– Ты пойдешь следом за ним – сказал он, и девушка впервые увидела тех, кто стоял у шеста и пел песню. Это были мужчина и три женщины. Мужчина, возрастом примерно как её отец, худой и сутулый, с каким-то сероватым цветом лица, держал в руке посох с загнутым краем. Женщины, заметно моложе, но все же куда старше её самой, смотрели на неё холодными глазами, не выказывая никаких чувств. Они не были похожи друг на друга, но все равно казались сестрами, с одинаково обрезанными на уровне плеч волосами, разделенными пополам, в длинных, почти до щиколоток, серых одеяниях, испещренных угольно-черными знаками. На грудь каждой опускалась костяная пластинка с выточенной головой сокола.