У каждого свой ад
Шрифт:
К сожалению, у Кати меня ждал не совсем приятный сюрприз в виде моего бывшего, уютно разместившегося в кресле и расточавшего свои лучшие улыбки Елене Степановне, бывшему директору музея, а по совместительству и Катиной бабуле. Кажется, она была совершенно им очарована, даже не сразу заметила, как мы вошли в гостиную. Глеб, судя по всему, не был рад моему появлению, потому что бросил на меня весьма недвусмысленный взгляд, от которого я поежилась.
– Девочки!
– воскликнула Елена Степановна, наконец, обратив на нас внимание.
– Проходите. Мы тут с молодым человеком из полиции только
– Зная Сашу, - ответил он, - я не сомневаюсь, что вам придется повторить свой рассказ еще раз после того, как я уйду. Ты ведь пришла сюда, чтобы узнать про кинжалы?
– повернулся он ко мне.
Я утвердительно кивнула.
– Тогда говорите при ней, Елена Степановна. Тем более, эта история, как оказалась, напрямую связана с ее семьей.
– В смысле?
– не поняла я.
– Саша, - всплеснула руками Катина бабушка, - так вы дочка Савелия Матвеевича?
– Да, а вы его знали?
– Давай Елена Степановна все расскажет по порядку, - вмешался Глеб.
– Хорошо, - кивнула она и начала рассказ.
Семь старинных кинжалов попали в наш город в начале двадцатого века после Первой мировой войны. Привезший их Александр Романович Скобелев...
– Подождите, - перебила я Елену Степановну, - Скобелев?
– Да, Сашенька, - она посмотрела на меня, как на неразумное дитя, - он был вашим прапрадедом. А вы не знаете эту историю?
– Нет.
– Тогда позвольте я продолжу.
Александр Романович, совершенно неожиданно оказавшийся моим дальним родственником, воевал на Кавказском фронте где-то в районе Западной Армении. Он попал туда, когда Османская империя вступила в войну. Именно турки и привезли эти кинжалы на территорию России. Но попали они в руки наших солдат от армянских партизанов, потопивших несколько турецких кораблей. И что удивительно! Кинжалы были христианскими и символизировали семь смертных грехов. Один из пленных турков поведал, что их хотели использовать против неверных. Именно так называли в Османской империи всех представителей христианской веры. Армяне хотели оставить себе ценный трофей, но кто-то, к сожалению, неизвестно, кто сказал, что эти кинжалы могут навлечь на мир большую беду, открыв ворота преисподней. Люди тогда верили в потусторонние силы больше, чем сейчас. И эта реликвия попала в руки старшего офицера, Александра Романовича.
Видимо, армяне, хоть и воевавшие на стороне русских, подумали, что пусть уж лучше они, чем мы. Мой прапрадед, вернувшийся в город в начале 1917 года, сразу передал кинжалы в дар музею. Но они на долгое время осели где-то в недрах хранилища музея. За Февральской революцией последовала Октябрьская, распалась Российская империя, пришла новая власть. Тогда вся страна стояла на ушах, и, по сути, никому не было дела до кинжалов. Когда власть коммунистов прочно укрепилась, и жизнь начала возвращаться в спокойное русло, их и нашли в хранилище, наконец, выставив в качестве экспоната. К нам в город приезжали ученые со всех уголков СССР, чтобы посмотреть на уникальную находку, но о ней доподлинно так ничего и стало известно. Их смогли датировать серединой XI века, узнать состав и определить символику на рукоятке
И только, когда пал «железный занавес», и пересечение границы Союза перестало быть проблемой, один турецкий ученый пролил свет. В Стамбуле он нашел старые свитки, где упоминаются эти кинжалы. Сведения были довольно размыты, но кое-что все же из них почерпнуть удалось.
Смерть семи грешников откроет врата ада, но открыть их можно только в преддверии года, где последняя цифра семерка. А седьмого января все должно быть закончено. Мир изменится навсегда.
Елена Степановна замолчала, наливая себе чай, а я, не выдержав, спросила:
– Как христианские кинжалы и упоминания о них оказались в Стамбуле?
– Сашенька, ты хотя бы в школе историю учила?
– воскликнула Катина бабушка.
Дабы не упасть лицом в грязь, я начала вспоминать школьный курс истории, хотя ее изучение я никогда не воспринимала всерьез. Какая может быть польза от копания в прошлом?
– Константинополь,- сказала я, вспомнив, - он был центром христианского мира до завоевания мусульманами.
– Да, - улыбнулась Елена Степановна.
– И именно там были отлиты кинжалы. И не зря их датировали серединой XI века. Я думаю, что их изготовили примерно в то время, когда христианство раскололось на католицизм и православие.
– А что значит врата ада?
– спросила я.
– Я не знаю. Но иногда подобные выражения, прошедшие сквозь несколько веков, не стоит интерпретировать буквально. Тогда были другие люди, другие мировоззрения и другие выражения. Метафоры были в чести, и, по крайней мере, я не думаю, что врата ада - это буквальное понятие.
– Мой отец приходил к вам?
– Да. В день своей смерти. Я ему рассказала то же самое, что и вам. Но в нашем с ним разговоре мы пришли к выводу, что существует восьмой кинжал, который ваш прапрадед не отдал в музей.
– Восьмой? Но ведь смертных грехов только семь.
Елена Степановна развела руками:
– К сожалению, о восьмом кинжале я ничего не знаю. Но Савелий Матвеевич был уверен, что он существует. Матвей Павлович, дед твой, был же тогда еще жив. Так вот от него и стало известно, что существовал восьмой кинжал. Александр Романович сам ему об этом рассказывал.
– И где он?
– Это не известно. Мне так точно, - ответила Елена Степановна.
– Спасибо вам,- поблагодарила я ее перед уходом, а Глеб еще и галантно поцеловал ей руку.
Мы с ним вместе вышли на улицу. Не говоря ни слова, я направилась в сторону дома. Завернув за угол Катиного дома, я услышала, как рядом остановилась машина. Глеб открыл дверь и сказал:
– Садись. Я довезу тебя до дома.
– Я пройдусь. Здесь не далеко.
– Саша, я слишком устал, чтобы спорить. Или ты хочешь, чтобы я тебя затолкал в машину?
Конечно, я не хотела. Поэтому и устроилась на переднем сидении, стараясь не смотреть в сторону Глеба. Буквально через пару минут мы тормозили возле моего подъезда, хотя это недолгое время в его обществе показалась мне вечностью. Я вышла из машины и услышала, как за спиной пискнула сигнализация. Глеб догнал меня у подъездной двери.