У каждого свой путь.Тетралогия
Шрифт:
— Смеяться не будешь?
Саша погладил ее по волосам:
— Не буду.
— Я всем сердцем хочу, чтоб ты был рядом постоянно. Я так мало тебя знаю, а мне кажется, что мы сто лет знакомы. Что я тебя и раньше знала.
Он потер висок:
— Такое же чувство и у меня… Будь тебе восемнадцать — предложил бы замуж, а так — ждать буду, когда повзрослеешь. Только боюсь, что ты потом более молодого найдешь.
Она с неожиданной силой обняла его за шею и прижалась. Прошептала в ухо:
— Мне никто не нужен, кроме
Даже в темноте он заметил, как ее лицо побледнело. Знал, что она ждет ответа, но медлил. Слишком уж неожиданным было ее признание. Степанов собрался с мыслями:
— Марина, я взрослый человек, намного старше тебя, но скажу сейчас честно и откровенно: я влюблен в тебя. Думаю, ты понимаешь, что может произойти между мужчиной и женщиной. Хотя бы догадываешься… — Мужчина чувствовал, что ему не хватает воздуха и передохнул: — Я считаю, что нам надо перестать встречаться по вечерам. Иначе ты однажды возненавидишь меня, как и этого Кольку. Предлагаю встречаться лишь на тренировках.
Маринка застыла с открытым ртом. Потом до нее начал доходить смысл слов. Она вдруг ударила его обоими кулаками в грудь и бросилась бежать к дому. Саша медленно побрел к части. На душе стало тяжело. Он не видел, как из зарослей на другой стороне дороги выбрались две фигуры с палками и начали подкрадываться к нему. Он настолько углубился в собственные мысли, что не услышал бы ничего, если бы не дикий вскрик:
— Саша!..
Обернулся, автоматически вскидывая руки. Удар палки пришелся по кисти, второй удар, которого он не видел, обрушился на затылок. Колени Степанова подогнулись и он начал заваливаться. В затухающем сознании отпечатался дикий крик:
— Сволочи-и-и!!! — Очнулся через минуту. Над его телом стояла Маринка и размахивая палкой не давала приблизиться к нему двум черным фигурам. Она ругалась: — Подходите ближе, подлецы! Чтоб я вас хоть узнать смогла и рассчитаться завтра. Со спины нападать, предатели! Негодяи!
Фигуры молча кружили вокруг, явно выжидая подходящего момента. Заметив, что офицер встает, развернулись и скрылись в ночной темноте. Маринка обернулась. Кинулась к Степанову, которого качало. Прижавшись к груди, заплакала навзрыд:
— Саша, Сашенька, ты живой!.. Ты живой!..
Она раз за разом повторяла его имя и плакала. Он обнял ее за вздрагивающие плечи и тихо сказал:
— Пошли, я тебя домой провожу…
Она твердо возразила:
— Это я тебя провожу! Пошли!
Он не стал возражать. В голове было не хорошо, рука обвисла. Осторожно ощупал ее и убедившись, что кости целы, успокоился. Зато затылок был мокрым и липким. Он сообщил
— Держись! Держись! Ты только не падай! Наваливайся на меня сильнее. Ты не бойся, я сильная! Знаешь, сколько летом воды с колодца на плечах перетаскала? Тонны! Наваливайся смело!
Довела до части и растерялась. Впереди стоял часовой. Офицер прошептал:
— Справа, в кустах вербы, лаз есть. Давай туда, чтоб не видели. Мне тоже светиться не хочется.
Кое-как они пробрались под кустами и под колючкой. Временами он наваливался на нее так, что Маринка едва не падала. Степанов показал рукой на длинный барак:
— С другой стороны. Вход справа…
Девушка ввела его в темное помещение и растерялась. Из темноты раздался голос:
— Саш, ты?
Она, часто дыша от усталости, ответила:
— На Сашу напали. Включите свет. Ему голову пробили.
Лозовой подскочил с постели. Забыв, что он в трусах, выскочил в прихожую, включил свет и тут же смущенно выключил:
— Минутку, я оденусь!
Через несколько секунд свет снова зажегся. Марина довела Степанова до дивана и усадила. Встала рядом, разглядывая намокшие от крови волосы. Он попросил:
— Юр, давай аспирин, димедрол и цитрамон сразу. Голова раскалывается.
Марина потребовала:
— Кипяченая вода есть? Несите. Еще нужна вата и бинт. — Она сама смыла кровь и осторожно разгребя густые кудри нашла крошечную ранку. Видимо на палке был сучок. Растерянно спросила: — Царапина не большая, удивительно, что столько крови вытекло! Перевязать или не надо?
Степанов отказался и лег на диване вниз лицом:
— Не стоит! Присыпь стрептоцидом и ладно. Извини меня за те слова. — Когда девушка обработала ранку и прикрыла ее марлевой салфеткой, попросил друга: — Юр, проводи Марину домой. Будь осторожен. Вдруг снова на засаду нарвешься. Пройди через дыру.
Лозовой кивнул и принялся одеваться в коридорчике. Девушка наклонилась к лежавшему офицеру. Ласково провела пальцами по щеке. Таясь от Лозового, торопливо поцеловала в висок и тихо сказала:
— Ты не приходи завтра, отлеживайся. Я сама прибегу в темноте.
— Что скажут люди?
Маринка твердо ответила:
— Это их дело.
Всю дорогу Лозовой и Марина разговаривали. Юрий интересовался деревенской жизнью, сетовал на то, что понравившуюся девчонку и пригласить некуда, кроме крошечного деревенского клуба. Расспрашивал о случившемся. Уже на входе в деревню, спросил: