У каждого свой путь.Тетралогия
Шрифт:
Саша выстрелил через несколько секунд: центр мишени был пробит. Он обернулся к девушке:
— Тебе бы в тренеры или учителя. Я все сразу понял.
— Меня папаня так учил в семь лет. Сделай еще пару выстрелов для запоминания…
Стрельбу из пистолета изучали уже вдвоем. Он сначала хотел заниматься этим один, но она упросила. Маринка в этом не разбиралась совершенно и ему пришлось стать учителем. И он бы не сказал, что ему было не приятно. Легкие завитки волос на ее шее щекотали ему нос, длинная коса при каждом повороте головы падала ему на руку и он ощущал ее тяжесть. Нежная кожа касалась его щеки и зеленые глаза были так близко. К концу второй обоймы она вполне уверенно попадала с пятнадцати метров если не в центр мишени, то уже где-то рядом. В следующий раз решено было отправиться с винтовкой на охоту и потренироваться в стрельбе по движущимся мишеням. Благо неподалеку от полигона раскинулось еще одно озеро.
Они провели больше десятка совместных занятий. Александр теперь так же легко и метко стрелял на вскидку из винтовки и ружья, как и она. Маринка изучила пистолет и стреляла ничуть не хуже офицера. Степанов решил продемонстрировать стрельбу командиру. Заранее сообщил об этом Маринке и та, не смотря на холодную погоду и ветер, спряталась на полигоне.
Собинова меткость старшего лейтенанта вдохновила показать свое умение. Верного прапорщика рядом не оказалось. Командир сам сходил и снял мишень. С удивлением увидел ни разу не задетую бумагу. Стараясь обратить все в шутку, сказал:
— Видно, пока шел, у пистолета мушка сбилась или я постарел.
Замполит за спиной незаметно ухмыльнулся. Варнавин давно знал, что командиру подыгрывают, только не спешил открывать глаза на это. Замполита ситуация откровенно забавляла. Степанов промолчал, делая вид, что занят проверкой оружия. Подполковник, решив, что никто не видел казуса, свернул мишень и держал ее в руках. Заговорил о другом:
— Я очень доволен вами, старший лейтенант. Теперь за будущие соревнования я спокоен. Мне есть кого послать и на кого положиться.
Саша понял, что другой возможности может не представиться и попросил:
— Товарищ подполковник, разрешите обратиться? Вопрос такой: один из солдат, рядовой Кашинцев, стреляет весьма не плохо. Я считаю, что двое — это уже команда и шанс выиграть соревнования увеличивается. Разрешите потренировать солдата?
Собинов думал не больше минуты. Обернулся:
— Хорошее предложение, товарищ Степанов. Я не против. Распоряжение я дам, зайдите ко мне завтра с утра.
— Есть, товарищ подполковник!
Собинов ушел с полигона задумавшись, смяв в руке целехонький лист мишени. Он сообразил, что прапорщик Коломиец его все время обманывал и каким-то образом сам дырявил мишень. За командиром по узкой тропе шагал замполит Варнавин и с ухмылкой смотрел на скомканную бумагу. Степанов вместе с Лозовым остались на стрельбище. Едва командиры скрылись из глаз, со склона скатилась Маринка. Тихонько посмеиваясь, сказала:
— Ну и глазки были у подполковника! А второй ухмылялся.
Глава 3
Родители Маринки целый месяц находились в абсолютном неведении, с кем гуляет их дочь. Отец и мать работали в городе: уезжали рано и приезжали поздно. Все хозяйство днем держалось на дочери. После школы она кормила скотину, оделяла корову сеном, прибиралась в доме и готовила на вечер. Постепенно слухи докатились и до супругов Ушаковых…
Наступил ноябрь. Вокруг лежал снег. Холода наступили резко. Из легких плащей и курток пришлось в срочном порядке переодеваться в зимние пальто и шубы. Маринка собиралась отправиться на свидание к Саше. Еще накануне они договорились сходить в кино. Вышла на кухню и как обычно сказала:
— Я гулять. Потом в клуб. Уроки приготовлены.
Отец, с хмурым видом сидевший за столом, вдруг остановил:
— Пора завязывать с гулянками. Экзамены нынче.
Девушка возразила:
— До экзаменов еще палкой не докинуть! Мы еще даже повторение не начинали.
Отец, к ее удивлению, упрямо повторил:
— И все равно пора завязывать! Ты никуда больше не пойдешь!
Маринка как раз одевала пальто. Остановилась:
— Почему?
— Сядь. Я никогда не вмешивался в твою жизнь, но то, что мы с матерью сегодня узнали, заставляет вмешаться.
Маринка шлепнулась на диван и спросила:
— И что же вы такое узнали?
Он встал и со злостью крикнул:
— С мужиком гуляешь? Ребят-ровесников мало? Офицера нашла? Принесешь в подоле, вся жизнь считай насмарку!
Дочь вскочила перед ним в ярости:
— Как ты можешь обо мне так думать? Ты же мне отец и ты всегда мне верил, а сейчас такое говоришь! Я люблю его! Люблю и в восемнадцать замуж за него выйду!
Мать, стоявшая у печки, крикнула:
— Это ты любишь, а вот он навряд ли! Кто ты для него — соплюха! Поиграет с тобой и бросит! С дитем на руках оставит. А нам что делать? Люди в автобусе сегодня сказали, как ты себя ведешь, я не знала куда со стыда деваться. В шестнадцать лет к мужику в часть бегать! В деревне ничего не скроешь! Никуда не пойдешь!
Маринка посмотрела на родителей и твердо сказала:
— Пойду! К нему пойду! И пусть говорят, что хотят!
Отец быстро прошел к двери и закрыл выход:
— Не пойдешь! — Стащил с нее пальто, больно схватил за плечо и толкнул в комнату: — Посидишь, подумаешь, потом сама нам спасибо скажешь.
Иван Николаевич даже не скрывал того, что он в ярости. Удивленная в душе Маринка впервые видела отца таким. Она почти с ненавистью поглядела на родителей и крикнув:
— Я все равно уйду к нему! Ночью уйду!
Ушла в свою комнатку и заперлась там. Упав на кровать, уткнулась в подушку лицом и расплакалась. В доме было жарко и ей пришлось переодеваться. Из кухни доносились возбужденные голоса родителей. Прошло около часа, когда в окно стукнули. Она подбежала к окну. Оборвав занавеску, крикнула:
— Саша, они меня не выпускают!
Его лицо показалось в проеме. Парень спокойно сказал:
— Выйди на кухню!
Через минуту в дом вошел Степанов. Он был в форме. Поздоровался, но ему не ответили. Ошеломленные родители застыли, увидев, как дочь кинулась к офицеру со слезами: