У кромки прибоя

Хардвик Элизабет

— Может быть, мне стоит самому спросить об этом у нее? — Говоря это, Томас широко распахнул дверь и обнаружил за ней смущенную девушку, подслушивавшую в коридоре. — Ну? — рявкнул он, обращаясь к ней. — Полагаю, вы и есть Мэри?

Девушка смотрела на него расширившимися от испуга глазами — и не только потому, что ее застали за неприглядным занятием. Она ведь говорила ему там, на причале, что является няней его дочери!

— Послушай, Томас, — надменно обратилась к нему Джулия. — Порой мне бывает трудно поверить, что ты — сын Питера. Он всегда был таким

джентльменом и никогда не забывал, что является главой этого семейства, — язвительно продолжила она.

Томас презрительно взглянул на пожилую женщину.

— Хочешь сказать, что сама всегда помнила о том, что являешься женой главы этого семейства, — неприязненно парировал он. — Уверен, что отец и умер-то сравнительно молодым только потому, что это была единственная возможность избавиться от тебя с твоей социальной озабоченностью!

— Послушай, Томас! — на этот раз встревоженно выдохнула Джулия, вцепившись в двойную нитку жемчуга, украшавшую шею. Лицо ее выражало глубокую обиду. — Твое долгое отсутствие не сделало тебя добрее. И не забывай, что здесь прислуга. — Миссис Тэлфорд метнула ледяной взгляд в сторону девушки.

Она имеет в виду меня, догадалась Мэри. Прислуга! Что ж, таковой она, по сути дела, и была: она работала на этих людей и за это ей платили. Но даже если и так…

— Не думаю, что Мэри в восторге от твоего последнего замечания, Джулия, — заметил Томас.

Мэри посмотрела на него в упор, но лишь столкнулась с непроницаемым взглядом явно забавляющегося человека. Он, несомненно, отмечал каждую перемену выражения на ее лице… и получал от этого огромное удовольствие!

Девушка гордо вскинула голову.

— Миссис Тэлфорд абсолютно правильно обрисовала положение вещей, — ровным голосом сказала она. — Похоже, разговор действительно касается лишь членов семьи. Но я, мистер Тэлфорд, подробно расскажу вам о несчастном случае с Ниной в более удобное время.

Она выдержала его взгляд, все еще недоумевая, однако, почему Томас не сказал матери, что они уже встречались на пляже.

И почему сама Мэри сделала вид, что не знает его? Ответ на последний вопрос был прост: ее вообще не должно было быть на пляже сегодня днем. Миссис Тэлфорд предупредила ее в первый же день, что нельзя спускаться к воде в такую погоду…

— Мне вполне подходит это время, — поддел ее Томас.

— Рабочий день Мэри закончился, быстро сказала Джулия, прежде чем девушка успела раскрыть рот.

Томас, прищурившись, взглянул на нее.

— В самом деле? — наконец протянул он.

Мэри нисколько не сомневалась, что, получив эту новую информацию, он опять сложил два и два и получил в результате пять. В его насмешливом взгляде ясно читалась догадка.

— Да, — подтвердила Мэри. — Но я не занята, мне нужно лишь заглянуть к Нине, а потом я буду счастлива поговорить с вами… — Ее прервал хриплый смешок, вырвавшийся при этих словах из горла Томаса. — Я сказала что-нибудь… смешное? — с предостережением в голосе спросила она.

— Для меня — да, для Джулии — нет, — ответил Томас. В его усмешке вновь появилось что-то волчье, как тогда, на пляже. — Вы провели здесь уже два месяца. Неужели никто до сих пор не посвятил вас в семейные тайны?

— Томас! — воскликнула Джулия, на ее щеках выступил румянец злости.

— Об этом прислуга тоже не должна знать? — язвительно спросил он Джулию.

Та послала ему один из своих леденящих взглядов — который не произвел на сына никакого видимого эффекта! — и повернулась к Мэри.

— Если вы не против, может быть, подниметесь к Нине сейчас? — ровным голосом произнес он, хотя это был чистой воды приказ.

У Мэри возникло желание никогда больше не видеть этого человека.

Возможно, манеры Джулии Тэлфорд были слегка снисходительными. Возможно, жизнь Мэри слегка усложнилась после приезда Генри и его невесты. Но по большей части она наслаждалась своим пребыванием здесь, общение с Ниной доставляло ей непередаваемое удовольствие. Нельзя сказать, чтобы вокруг царили мир и гармония, но она любила девочку, а с остальными неудобствами вполне могла смириться.

Однако с прибытием Томаса Тэлфорда все могло круто измениться!

2

— Правда, здорово? — В глазах Нины сияло темно-голубое пламя. — Папа дома!

Мэри и рада была бы разделить энтузиазм девочки, но, расставшись с этим человеком внизу лишь несколько минут назад, она не горела желанием снова увидеть Томаса Тэлфорда. Хотя, судя по возбуждению Нины, та не могла дождаться, когда отец поднимется в детскую.

— Да, замечательный сюрприз для тебя, — осторожно согласилась Мэри, поправляя подушку, на которой лежала ее воспитанница. — Твой папа всегда возвращается так неожиданно?

— Всегда! — радостно кивнула Нина, тряхнув темными локонами. — Но он и уезжает также внезапно, — с грустью добавила она.

Мэри понимала, что это неизбежно: репортер должен отправляться на место событий, когда бы и где бы они ни происходили. И от этого его дочери приходилось несладко. Хотя, вынуждена была признать Мэри, Нина быстро приспособилась к существующему положению вещей. Ее ни в коем случае нельзя было назвать заброшенной или психологически неустроенной!

Мэри до сих пор недоумевала: что в ее словах, сказанных внизу, так развеселило Томаса Тэлфорда. Ни он, ни Джулия так и не удосужились ей объяснить, а спрашивать об этом у девочки было бы крайне нечестно.

— Как ты себя сегодня чувствуешь? — с улыбкой спросила она у своей юной воспитанницы.

Нина улыбнулась в ответ, и Мэри отметила, что дочь очень похожа на отца.

— Достаточно хорошо, чтобы спуститься к обеду! — радостно заявила она.

У Мэри при этих словах дрогнуло сердце. Ведь если Нина будет обедать со всеми в столовой, то ей тоже придется присоединиться к ним. И если напряженность между Томасом и Джулией была показателем отношений этого человека с остальными членами семьи, то хорошенький же всем предстоит обед — и ей в том числе!