У Лукоморья

Аливердиев Андрей

Однажды в безлунную темную ночь,К ним волчья стая пришла,И пес пытался прогнать их прочьИ дрался как никогда.Когда же пастух с ружьем прибежал,И стал по волкам стрелять,То пес наш в луже крови лежал,Но он не хотел умирать.Как

к другу приполз к своему пастуху.Спасенья ждал от него.Не нужен раненый пес никому,И друг пристрелил его. Прошла вереница бессмысленных дней,И волки вернулись вновь,Но новый пес старого был поумней.Не стал он лить свою кровь.И пес убежал. И не будем винитьМы слишком строго его.Ведь друга кто мог так легко пристрелитьНе стоит, поверь ничего.Никто пастуха теперь не разбудил,Не стало верных собак.И в горло зубы его вонзилМатерый серый вожак. А черный пес нынче в помойках живет,И рад он своей судьбе.Считает себя он свободным как бог,И ходит сам по себе.И только порой в беспробудную ночь.Пес рвет пустоты струну.Никто не в силах ему помочь.И воет он на Луну.Был в стаде том самом и белый баран,Породистый как король.Всю жизнь он исправно крыл своих дам,Играл хорошо эту роль. Не думал баран, что уйдет благодать,И только волки пришли,Сказал им баран, что готов продолжать,Теперь и для них служитьНо только вот нужен волкам он был,Не больше, овец других.И волки съели его на пир,Как съели всех остальных.

— Интересная песня, — сказал Зверь, когда Вася окончил свое пение, которое в отличие от содержания, не лезло ни в какие ворота. — Честно говоря, от тебя не ожидал.

— Зря ты так, вступился за Васю Коля. Вася еще всех нас удивит.

— Это точно, — поддержала его Аленка.

— Значит, умерли все, — медленно произнесла Таня.

— Не совсем. Кроме волков и черного пса.

— Да, только предатель и выжил, — ответил ей Зверь.

— Предатель ли? — переспросила Аленка.

— Да, можно ли считать предателем, предавшего предателя? — поддержал ее я.

— Ты сам понял, что сказал? — почти хором спросили меня Зверь с Олегом.

— Нет-нет, — итак все понятно. Все мы иногда вынуждены предавать…

— Не скажи…

— Не будем ханжами. Но у одних это проходит легко, другие же потом сами себя съедают.

— Как Иуда?

— Хотя бы и он.

— Все зависит от расклада карт. А он у каждого свой.

— Каждому — свое.

— Очень верно подмечено, — отозвался Олег.

Это был бы сон, волшебный сон.Каждый был бы просто чемпион,Если б мог бы выбирать себе коней, —

напел он под мотив «Машины времени».

Я умышленно не привел авторов нескольких реплик. Во-первых, я сам их не помню, а во-вторых, какое, собственно, значение имеет авторство мысли? Главное в том, что она высказана.

* * *

У Вас когда-нибудь было ощущение, что все события и, конечно же, разговоры вокруг Вас, такие разные и, на первый взгляд, совершенно несвязанные вдруг начинают выстраиваться в какую-то невероятно сложную, но вместе с тем совершенно определенную схему. Схему, похожую на закрученный сюжет новомодной повести? Нет? Значит, Вам повезло. Или, точнее, не повезло… Впрочем, понимайте, как знаете.

Так вот, внутренним чутьем я сейчас понимал, что этот разговор о роли Иуды, да и само поведение Васи, все это имело какое-то очень важное значение.

Но, с другой стороны, как трудно бывает, когда пересказываешь какую-то историю, выбрать важное и отбросив все остальное, сделать ее компактной и интересной. Это сродни высечению статуи из куска мрамора, где тоже надо найти подходящий кусок и отсечь все лишнее. Порою вместе с лишним отсекается и часть нужного, и миру является шедевр Венеры Милосской. Но это уже, так сказать, лирическое отступление, а если серьезно, то я очередной раз попрошу прощения читателя, если мое повествование покажется ему обрывистым, и продолжу.

* * *

Так уж случилось, что лейтмотивом дальнейшего вечера стали дауны, то есть больные этой болезнью. Первым начал рассказывать Вася:

— Едет на экскурсию автобус с детьми-даунами. Автобус ломается. Водитель его чинит, чинит. Подлезает под низ, залезает сверху. В общем, делает все возможное, ничего не получается.

Подходит к нему мальчик-даун.

— Дядя, а я знаю, что случилось!

— Ладно, мальчик, иди поиграй.

Проходит час. Опять подходит тот же мальчик.

— Дядя, а я знаю, что случилось!

Водитель опять:

— Ладно, мальчик, иди поиграй.

Проходит еще час. Подходит тот же мальчик.

— Дядя, а я знаю, что случилось!

Водитель думает, чем черт не шутит, может действительно знает.

— Ну, если знаешь, так скажи.

— У вас автобус сломался!

— Надеюсь, что у нас еще не успели принять закон об охране чести и достоинства хромосомных меньшинств, — спросил Вася, окончив рассказывать.

— Тебе повезло, — отозвался Зверь, — а то бы точно залетел.