У меня к вам несколько вопросов
Шрифт:
Она знает, как всегда знаешь при любом неудачном падении, что земля несется на нее, и ей удается крутануться. Не выпрямиться, а вывернуться, как полосатый цилиндр на парикмахерской, так, что ее затылок ударяется о бортик бассейна. И даже не о внешний бортик, а о внутренний, который в нескольких сантиметрах под водой. Ее голова не оставляет вмятины, ее кровь струится по воде нежно-розовыми облачками.
Она борется с минуту, то и дело теряя сознание. Она не может выбраться, но перебирается по канату к мелкому краю, налегая на зеленые и золотые колечки, заводя их под подбородок, погружаясь, выныривая, погружаясь, выныривая с другой стороны, пока что-то не хватает ее за волосы, оттянув
20
После нашего интервью Бритт скинула мне ссылку на видео с «Ютьюба» от некоего Дэйна Рубры. У него вообще-то был целый канал, посвященный на девять десятых Талии. Я вдруг проснулась в два часа ночи, сна ни в одном глазу, и решила, что могу заглянуть в это кроличье логово ровно на час, а после засну.
Дэйн Рубра выглядел так — и это мягко выражаясь, — словно он не был на солнце, не ел овощей и ни с кем не спал лет десять. Этакий одутловатый Норман Бэйтс с более жесткими волосами и пухлыми щеками. Как он рассказывает в своем первом видео, до которого я промотала ленту, он был «между работами», когда впервые увидел специальный выпуск «Выходных данных» и испытал озарение — он почувствовал, что может сделать свой вклад.
Когда он произнес имя Талии, растягивая гласные, я ощутила, как у меня натянулась кожа на шее. Он был примерно моего возраста, и у меня сложилось впечатление, что он воображал, что, если бы только их с Талией пути пересеклись, он мог бы спасти ее, уложить в постель и завоевать ее любовь.
Он показал фото Пуджи Шармы из школьного альбома и сказал: «Вот эта не так хороша собой, как ее подруга, и надо думать, это могло быть источником ревности. Мисс Шарма представляет для нас действительный интерес. Но допросить ее мы, к сожалению, уже не сможем». На этом моменте я чуть не захлопнула свой лэптоп — из-за такой желчности, тупоумия, низости. Пуджа могла быть прилипалой — могла пользоваться добротой Талии, чтобы вписаться в тусовку, проводившую февральские каникулы в лыжном домике Майка Стайлза, а длинные праздники на Мартас-Винъярд, — но смерть Талии потрясла ее. Через две недели Пуджа ушла среди ночи из общежития и слонялась по обочинам, пока ее не подобрала полиция через два городка от Грэнби, чумазую и невменяемую. Ее отправили домой в Лондон, и больше мы ее не видели. Два года спустя она умерла от передозировки в Саре-Лоуренс, и я не могла не подумать, что это как-то связано.
Каждый раз, как этот тип называл Робби Серено, его лицо кривилось от ревности. Он считал, что Робби что-то знал, этот «мажорный школьный болван» с «подозрительно гладким алиби».
В одном видео он записал телефонный разговор с Робби. Позвонил ему на работу, притворившись сотрудником Грэнби, обновляющим сведения о выпускниках. Он выудил у Робби домашний адрес, великодушно запикав его на видео. А затем спросил Робби, с кем еще из выпуска 95-го года он поддерживает связь. «У нас отсутствует столько адресов, — говорит он. — Вы не общаетесь с некой Анджелой Паркер?» Робби говорит нет. «А как насчет, — и тут Дэйн нарочно делает неправильное ударение в ее имени, — Талии Кит?»
Робби говорит: «А, она… Талия Кит скончалась в тысяча девятьсот девяносто пятом».
«О! — говорит Дэйн. — Сожалею об этом. Я только начал здесь работать, и этого нет в наших записях».
Робби говорит: «Это странно. Да, вам надо вычеркнуть ее из вашего списка».
Дэйн говорит: «Можете рассказать еще что-то об этом? Какие-то подробности? Я бы с радостью обновил наши файлы».
Последовала пауза — Робби понял, что происходит. Он говорит: «Я кладу трубку».
Я познакомилась с Робби на первом курсе, когда нас
Вы должны понять: он был звездным лыжником, только когда выпадал снег. В августе он был просто одним из новеньких — симпатичный, симметричный и с чистой кожей, как герой подросткового сериала. Темные волосы, вздернутый нос, острый подбородок. Эта потертая кепка «Ред-сокс». Единственный способ увидеть соревнование лыжной команды — это поехать в автобусе с болельщиками и часами стоять на снегу, что нелепо, если ты не встречаешься с лыжником. Но мы все безошибочно знали, кто чего стоил, и к зиме первого курса мы увидели фотографию Робби в «Страже», в лыжных очках и шлеме, покоряющего гору.
К тому времени, как Талия начала встречаться с ним, поздней осенью первого курса, у него была репутация игрока и прожженного бабника, разбившего по пьяни машину Ронана Мёрфи на празднике в честь Дня благодарения.
Он не был идеальным парнем. Он смеялся во все горло, когда Дориан Каллер рассказывал анекдоты «про Талию», то есть по сути переделывал тупые анекдоты про блондинок, подставляя ее имя. («Что сказала Талия, когда узнала, что беременна? Интересно, это от меня?») Один раз Талия накричала на Робби вечером в столовой за то, что он не осадил своего друга, не заступился за нее.
Робби никого не унижал; скорее, ему было свойственно проходить по коридорам, как замбони, [32] невозмутимо скользя вперед и ожидая, что все расступятся у него на пути.
Я гордилась тем, что он с самого начала был добр ко мне, что мы всегда тепло относились друг к другу. У него не было времени на всех. Но однажды он спонтанно проявил ко мне доброту.
Я оставила комментарий под видео: «Робби был лучше, чем вы думаете. А с вами Талия никогда бы не стала встречаться».
32
Замбони — машина в хоккее, выравнивающая лед на арене.
21
Не уверена, что как следует выспалась после этого. В семь телефон зажужжал сообщением от Джерома (в Эл-Эй едва забрезжил рассвет) с вопросом о дозировке успокоительных таблеток для Лео. У меня было аптечное приложение, так что я открыла рецепт и отправила скриншот Джерому, у которого было точно такое же приложение и он мог бы справиться сам.
Через минуту он позвонил по видеосвязи со своего лэптопа. Я собралась объяснять ему, где находится аптека, но у Джерома на экране был жуткий вид. Глаза красные, серебристые волосы торчат потными патлами. Я сказала:
— Ты что, еще не ложился?
Он опустился в свое гигантское кожаное кресло. Если бы что-то случилось с детьми, он был бы в панике, а не в таком подавленном состоянии. В чем бы там ни было дело, я забралась обратно в постель и натянула одеяло на голые ноги. Я сказала:
— Что?
Джером сказал:
— Ты правда не открывала «Твиттер», да? О господи. Короче, мне кажется, меня… э-э… меня отменили, как это теперь называют.
Сперва я не поняла, что он хотел сказать, а потом у меня возникло сомнение, что он правильно выразил свою мысль. Я спросила, где дети (дети еще спали), и сказала: