У попа была граната
Шрифт:
Пока, Толик. Время лечит. Но частный бизнес – это тоже война, и война беспощадная. Будь таким, каким ты был всегда. Только ой как трудно тебе будет.
Доярка Вася
Однажды с начальником пограничного отряда мы были в гостях у знакомого ветеринарного врача, часто помогавшего пограничникам в срочном лечении служебных животных. Наш отрядной ветврач по времени иногда не имел возможности оказать экстренную помощь. Допустим, при солевом отравлении собаки. Сильносоленой пищей ее кормить нельзя. В гостях нас кормили свежей медвежатиной. Начальник отряда спросил врача:
– Расскажи-ка нам Петрович, как
– При чем здесь я, это твои ребята застращали медведя до такой степени, что у него разрыв сердца образовался. Вот меня начальник заставы и угостил, – начал оправдываться хозяин.
Мы, конечно, не очень-то поверили в этот рассказ. У нас всегда так, то коза в проволоку запутается, то изюбрь рогами в бампер машины ударится. Поехали разбираться по факту охоты на медведя на пограничной заставе.
На заставе мы осмотрели шкуру медведя и не обнаружили ни одного следа от пули. Случилось все так.
Рядовой Вася К., коренной горожанин, за свое пристрастие к животным был назначен заведовать подсобным хозяйством заставы, в котором имелось несколько коров, десяток свиней и десятка два кур. Благодаря его стараниям на заставе всегда имелось свежее молоко, а по праздникам все дружно лепили пельмени со свежим мясом. Вася, как и все, ходил на службу. После службы он сразу шел проверять свое хозяйство. Одно ему не нравилось, что товарищи в шутку называли его фермером.
В тот роковой день Вася был занят вечерней дойкой и уже успел поругаться с четырьмя сослуживцами, которые пришли с кружками и просили: «Доярка, плесни на пробу». Выведенный из себя «фермер» сказал, что если кто еще придет и будет обзываться дояркой, то получит ремнем по определенному месту. Солдаты ушли от него не солоно хлебавши.
Какое-то время все было спокойно. Вдруг Вася услышал, как кто-то крадучись подходит к забору. Затем услышал скрип забора от навалившегося на него тела. Ну не имётся людям, – подумал он, продолжая доить корову. Потихоньку, не меняя положения тела, Вася расстегнул ремень, взял его в руку и, размахивая им над головой, с диким воплем бросился к забору. Кто-то в сумерках получил удар бляхой ремня по лбу и убежал в лес.
О случившемся силовом контакте с обидчиком было доложено начальнику заставы. Проверили весь личный состав. Ни у кого нет следа от удара бляхой ремня. Пошли смотреть на место. У забора увидели медвежьи следы, а в ста метрах нашли и самого медведя, лежащего у огромной лиственницы. Не выдержало сердце медведя такого испуга. Да и товарищи перестали шутить над Васей. Мало ли что еще может случиться.
Летчики
С самого детства я мечтал стать летчиком. Мне даже сны на эту тему снились. Я буквально чувствовал точку отрыва и плавно поднимал аэроплан в воздух, идя в набор высоты по рекомендованной траектории, но в том же детстве я сломал ногу и закрыл себе дорогу в воздух в качестве пилота. Но затем эта дорога открылась в качестве пассажира, руководившего поисковыми мероприятиями с помощью приданных летательных аппаратов. Хотя я и боюсь высоты, но почему-то совершенно не ощущал страха, сидя у открытой боковой дверцы МИ-8 или уткнувшись носом в лобовой фонарь, сидя на привинченной к полу трехногой металлической табуретке. Азарт погони захватывает всех: командир на подсознательном уровне выполняет команды «влево», «еще левее», «осматриваем рощицу по краям». Штурман ведет наблюдение вправо, бортмеханик на своей сидушке выглядывает из-за моего плеча, спрашивая: «а что это там такое?» «Ничего, лучше прикури папиросу». Затянувшись папироской, вижу налетающую
– Васька, твою мать, ты куда смотрел. На землю три человека пялились, а ты должен был вперед смотреть!
– Виноват, товарищ капитан, – оправдывался бортмех.
– Виноват-виноват, где папиросы? – ворчал командир экипажа.
– Да вот же они у вас в кармане, – показывал пальцем механик.
– Спички давай! И всех угости папиросами, – и, обращаясь ко мне, – ну что, капитан, с днем рождения. Как ты голову умудрился поднять?
– Дым в глаза попал, да и сомнения у меня были, что мы под ЛЭП сумеем пролететь, – сказал я.
Вечером отмечали «день рождения» в домике на вертолетной площадке. Надо сказать, что никто из поисковой группы так и не понял, что за эволюции вытворялись во время полета, поэтому и информация об этом никуда не просочилась. На следующий день плановых полетов не было.
Ночь
В 1955 году, когда мне было 5 лет, отец взял меня и моего старшего брата в гости в деревню к деду. Ехать надо было километров сорок на поезде, а затем с маленького полустанка восемь километров идти пешком.
Стоял март месяц. Днем уже пригревало солнце, а ночью примораживало, и достаточно сильно. Мы с братом были одеты в зимние пальто с цигейковыми воротниками и яловые сапожки, которые отец регулярно смазывал очищенным дегтем, чтобы они не рассыхались и не пропускали влагу.
Как ехали в поезде, помню смутно, так как я всю дорогу спал. Вспоминается полутемный вагон плацкартного типа, освещенный фонарем с вставленной в него свечой.
На полустанок прибыли ближе к полуночи и сразу пошли в деревню отца. Шли не быстро. Ночь была тихая, ясная, звездная. Дорога, а вернее тропинка, была хорошо натоптана, и шлось по ней легко.
Учитывая наш возраст, отец решил спрямить путь, и пошел прямо на огоньки деревни, видневшиеся где-то вдалеке. Сойдя в низинку, мы начали проваливаться в снегу, и потеряли избранное направление.
Отец протаптывал дорогу, далее шел брат, приминая снег, а последним плелся я, чувствуя уже достаточную усталость.
Внезапно мне показалось, что сзади кто-то идет. Повернувшись, я никого не увидел. Через некоторое время мне снова показалось, что кто-то идет. Повернувшись, я увидел сзади огоньки и сказал отцу, что мы идем совершенно не туда, так как огоньки деревни у нас за спиной.
Отец остановился и начал всматриваться в темноту. Результатом осмотра был громкий хохот и громкий крик на меня и брата о том, что мы разгильдяи, придумываем всякие огоньки, чтобы не идти, хотя до деревни осталось всего триста метров, для этого надо сосчитать до трехсот, и мы будем возле дома дедушки.
Почувствовав твердый наст, отец поставил меня и брата впереди, и практически погнал нас вперед, выкрикивая всякую чушь и матерные слова. Действительно, только мы вышли на пригорок, как открылась деревня, а до ближайшего дома было всего метров сто.