У последней черты
Шрифт:
— Могу вас заверить, что с нашей стороны утечки информации не было, — твердо заявил Смит. Это было так на него похоже — в первую очередь подумать о своей репутации, а потом уже о других последствиях президентского приказа.
— Я знаю. Я только что провел встречу с Генеральным секретарем ЦК КПСС. Этот мерзавец преподнес мне видеокассету с записью ваших людей.
Они позировали перед камерой.
— Римо и Чиун? Но они находятся в Синанджу.
— Если верить расшифровке записи, — а проверить ее достоверность я не могу по понятным причинам, — Римо переметнулся.
— К русским? Невероятно!
— Нет, не к русским. К корейцам. Он согласился работать на селение своего наставника. Это все есть на кассете.
— Понимаю, — сказал Смит, хотя на самом деле ничего не понимал.
Ведь Римо американец! Неужели Чиуну удалось настолько глубоко вдолбить ему идеи Синанджу, что тот перестал быть самим собой?
— Советы требуют их обоих. Такую цену они назначили за молчание.
— Мы не можем выполнить это требование.
— Мы не можем его не выполнить! При всей опасности, которую эти двое могут представлять, находясь в чужих руках, мы не можем публично признать, что наш общественный строй не работает. Ведь именно этим было вызвано появление вашей организации, не так ли?
— Римо ни за что не согласится работать на Советы. Он патриот. Отчасти именно поэтому он и был выбран для данной работы.
— Это уже проблема русских. Они намерены говорить с Чиуном лично. Римо они хотели бы видеть мертвецом. А КЮРЕ придется распустить.
— Есть кое-какие проблемы, — замялся Смит.
— Лучше бы их не было, — убежденно сказал президент. — Считайте, что это приказ.
— Мастер Синанджу нездоров. Вот почему он отправился в Синанджу. По мнению Римо, он умирает.
— Это тоже пусть заботит Советы. Может, мы еще и выкрутимся.
— Не все, господин президент, — уточнил Смит.
— А, да. Простите, Смит. Не я создал эту ситуацию.
— Я немедленно выезжаю в Синанджу и разрываю наш контракт с Чиуном.
— Я сообщу русским, что они могут высадиться в Синанджу завтра вечером. Остальное пусть решают сами.
— Прощайте, господин президент.
— Прощайте, Смит. Мне жаль, что это случится во время моего пребывания в Белом доме. Наш народ никогда не узнает вашего имени, но я до конца дней не забуду, как много вы сделали для Америки.
— Благодарю вас, господин президент, — сказал доктор Харолд У. Смит и в последний раз повесил трубку телефона, соединяющего его с Вашингтоном.
Он перевернул аппарат и монеткой отвернул пластинку на донышке, скрывавшую крошечный переключатель. Смит нажал кнопку, и телефон замолчал. Связи с Вашингтоном больше не было, и ни малейшего намека на то, что она когда-то существовала. Обычный телефон без диска.
Смит отпер шкаф, достал секретный чемоданчик и вышел в приемную.
— Я сегодня ухожу раньше обычного, миссис Микулка, — сказал он.
— Да, доктор Смит. Приятного отдыха.
Смит помедлил.
— Доктор Смит?
Смит прокашлялся.
— Пожалуйста, уберите в папку финансовые документы — они лежат у меня на столе, — быстро сказал он и поспешно шагнул в коридор.
Он не умел прощаться.
Смит ехал домой, а на сиденье рядом с ним лежал открытый секретный чемоданчик. В нем находился мини-компьютер, радиотелефон, а также модем, с помощью которого можно было выйти на вычислительный центр «Фолкрофта». С помощью компьютера Смит сейчас отдавал указания, которые позволят ему немедленно выехать в Синанджу. Интересно будет взглянуть на это местечко своими глазами.
Рассказов-то о нем он слышал немало.
Проезжая по шоссе, Смит обратил внимание на красоту осеннего леса.
Алые тополя, желтые дубы, рыжие клены — они были прекрасны. Странно, что раньше он этого не замечал. На какое-то мгновение он пожалел, что видит их в последний раз.
— Харолд? — Миссис Смит была удивлена, застав мужа в спальне за сбором чемодана. — Я не знала, что ты уже дома.
Сердце Смита пронзила боль. Он проскользнул потихоньку, рассчитывая не встретить жену. Он не хотел с ней прощаться — боялся, что это поколеблет его решимость.
— Дорогая, я очень спешу. Опаздываю на встречу.
Несмотря на то, что муж был в своем всегдашнем сером пиджаке. Мод Смит заметила выпирающую под мышкой кобуру. И озабоченно-натянутое выражение его лица было ей хорошо знакомо. Правда, в последнее время это случалось редко.
— Харолд, не хитри.
— Что, дорогая?
— Пистолет. И весь твой вид. Все опять, как раньше, до «Фолкрофта».
— Старая привычка, — сказал Смит, похлопывая себя под мышкой. — Я всегда его беру в командировку. Везде полно всякого сброда, ты же знаешь.
Мод Смит присела на аккуратно застланную постель и легонько тронула мужа за руку.
— Я все знаю, милый. Можешь ничего от меня не скрывать.
Смит нервно сглотнул.
— И давно? — прохрипел он, избегая смотреть ей в глаза и делая вид, что заканчивает сборы. Но руки у него дрожали.
— Не помню точно. Но догадывалась я всегда. Такой человек, как ты, не уходит на пенсию из разведки. Мы слишком давно вместе, чтобы я ничего не замечала.
Смит стал копаться в памяти, лихорадочно придумывая наименее болезненный способ устранения свидетеля. Работа в Бюро стратегических служб его многому научила.
— Я и не знал, что ты в курсе, — сказал он, с каменным выражением глядя перед собой.
— Глупый, я просто не хотела, чтобы ты еще и из-за этого волновался.
— Да, конечно, — упавшим голосом произнес Смит.
— Не надо так переживать, дорогой. Я никому не говорила, что ты по-прежнему работаешь на ЦРУ.
— ЦРУ? — рассеянно переспросил Смит.
— Ну да. Ведь твоя отставка была не настоящей, правда?
Смит наконец закончил сборы. Он с трудом сдерживал рыдания. На глаза навернулись слезы облегчения — он не мог припомнить, когда в последний раз плакал.