У последней границы
Шрифт:
— Если вы хотите послушать про Аляску и увидеть, каких людей она создает, зайдемте сюда, — предложил Алан. — Я не знаю лучшего места. Вы не боитесь табачного дыма?
— Нет, будь я мужчиной, я бы непременно курила.
— Может быть, вы курите?
— Нет. Когда я примусь курить, то раньше остригу волосы.
— Что было бы преступлением, — ответил Алан таким серьезным тоном, что снова удивился самому себе.
Две или три дамы со своими спутниками сидели уже в маленькой курительной, когда мисс Стэндиш и Алан вошли туда. В огромной курительной комнате, занимавшей треть задней палубы, плыли сизые облака дыма. За круглыми столами сидело человек двадцать мужчин, которые играли в карты. Человек сорок сидели, разбившись на группы, и беседовали, а остальные бесцельно шагали взад и вперед по полу, устланному коврами. Несколько мужчин скучало в одиночестве. Некоторые дремали, что заставило Алана взглянуть на часы. Затем он обратил внимание, что Мэри Стэндиш с любопытством смотрит на бесчисленные свертки аккуратно скатанных шерстяных одеял, видневшиеся повсюду. Один такой сверток лежал у ее ног. Мисс Стэндиш дотронулась до него носком ботинка.
— Что это значит? — спросила она.
— У нас слишком много пассажиров, — объяснил ей Алан. — На пароходах Аляски не бывает так называемых палубных пассажиров. Когда вы едете на Север, то в третьем классе не найдете бедняков. Вы всегда найдете на нижней палубе парочку миллионеров. Большинство людей, которых вы видите здесь, когда пожелают лечь спать, развернут одеяла и улягутся на полу. Вы когда-нибудь видели герцога, мисс Стэндиш?
Он считал своим долгом давать ей объяснения, раз он привел ее сюда, а потому обратил ее внимание на третий стол слева от них. За этим столом сидело трое мужчин.
— Вот тот джентльмен, что смотрит в нашу сторону, с вялым лицом и светлыми усами, это и есть герцог. Я забыл, как его зовут. Несмотря на такую наружность, он тем не менее настоящий спортсмен. Он едет в Кадьяк охотиться на медведей и тоже спит на полу. Вот та группа, позади них, за пятым столом, — владельцы Трэдвельских приисков. А этот, видите там, который дремлет, прислонившись к стене, с усами чуть не до пояса, это «Горячка» Смит, старый приятель Джорджа Кармака, открывшего золото в бухте Бонанца в девяносто шестом году. Удар лопаты Кармака, когда он впервые наткнулся на золото, «прозвучал на весь мир», мисс Стэндиш. Этот джентльмен с лохматой бородой был вторым богачом в Бонанца, если не считать индейцев Скукума Джима и Таглиша Чарли, которые были с Кармаком при открытии золота. А если вас интересует романтика, то могу вам еще сказать, что «Горячка» Смит любил Белинду Мелруни — самую смелую из всех женщин, которые когда-либо оказывались на Севере.
— В чем заключалась ее смелость?
— В том, что она пришла одна, без единого защитника, в страну мужчин, твердо решив добиться богатства на равных правах с другими. И она добилась своего. Пока в Дасоне жив хотя бы один человек, он будет помнить Белинду Мелруни.
— Она показала, на что способна женщина, мистер Холт?
— Да. А немного спустя, мисс Стэндиш, она показала, какой сумасшедшей может быть женщина. Она стала самой богатой женщиной в Дасоне. Вдруг появляется какой-то человек и выдает себя за графа. Белинда вышла за него замуж, и они уехали в Париж. По-моему, это — конец. А если бы она вышла за «Горячку» Смита, вот того, с длинной бородой…
Он не закончил. Шагах в шести от них какой-то мужчина приподнялся из-за стола и пристально смотрел в их сторону. В нем не было ничего, что обращало бы на себя внимание, если не считать дерзости, с какой он уставился на Мэри Стэндиш. Казалось, что он ее знает и хочет намеренно оскорбить ее своим наглым пристальным взглядом. Внезапно его губы скривились в усмешку и, слегка пожав плечами, он отвернулся.
Алан быстро посмотрел на свою спутницу. Ее губы были сжаты, а лицо пылало. Но даже в этот момент, когда кровь кипела в нем, он не мог не заметить, как хороша она была в гневе.
— Если вы мне разрешите, — сказал он спокойно, — то я потребую объяснения.
Девушка быстро взяла его под руку.
— Пожалуйста, не надо, — попросила она. — Вы очень добры, и вы именно тот человек, от которого я могла бы ожидать расплаты за подобную дерзость. Но было бы глупо обращать внимание на такие вещи, не правда ли?
Несмотря на усилия говорить спокойно, ее голос все же дрожал. Алан изумился тому, как быстро краска сбежала с ее лица и сменилась страшной бледностью.
— Я к вашим услугам, — ответил он, довольно холодно поклонившись ей. — Но если бы вы были моей сестрой, мисс Стэндиш, я не оставил бы этого безнаказанно.
Он смотрел вслед незнакомцу, пока тот не скрылся за дверью, которая вела на палубу.
— Один из молодцов Джона Грэйхама, — сказал он. — Его зовут Росланд, и он едет с целью окончательно захватить рыбные промыслы, насколько я понимаю. Через несколько лет подобной хищнической ловли там ничего не останется. Забавно, как подумаешь, что может сделать эта гнусная вещь, которую мы называем деньгами, не правда ли? Две зимы тому назад я видел, как голодала целая индейская деревня, как умирали десятками женщины и маленькие дети, — и виною тому были деньги Джона Грэйхама. Вся рыба выловлена, понимаете? Если бы вы только видели, как эти несчастные ребятишки, от которых остались одни лишь кожа да кости, умоляли о пище.
Рука Мэри Стэндиш впилась в его руку.
— Каким образом мог Джон Грэйхам это сделать? — прошептала она.
Алан как-то натянуто рассмеялся.
— Когда проживете год на Аляске, то не будете задавать таких вопросов. Каким образом? Просто: устроив запруды и выловив из рек всю рыбу, которой хватило бы на целый ряд поколений туземцев. Рыбный трест и другие подобные предприятия — вот сила в руках Грэйхама. Пожалуйста, не поймите меня ложно. Аляска нуждается в капиталах для своего развития. Без денег мы не только перестанем развиваться, но даже неминуемо погибнем. Ни одна другая страна на земном шаре не представляет ныне больших возможностей для капитала, чем Аляска. Десятки тысяч состояний могут быть нажиты здесь людьми, которые имеют деньги, чтобы поместить их в дело. Но Джон Грэйхам не принадлежит к тем, кто нам нужен. Он — мародер, он один из тех, единственное желание которых, как можно скорее претворить естественные богатства в доллары, хотя бы эта операция оставила бесплодной и землю и воду. Вы должны помнить, что до сих пор управление Аляской, как оно велось вашингтонскими политиканами, было немногим лучше того режима, против которого восстали американские колонии в тысяча семьсот семьдесят шестом году. Тяжело говорить об этом про страну, которую любишь. Джон Грэйхам является воплощением всего, что только есть мерзкого, — он и его деньги, которые дают ему силу.
При нынешнем положении вещей крупный капитал, который честно ведет дела, открещивается от Аляски. Из-за бюрократизма и недобросовестной политики условия таковы, что капитал, как крупный, так и мелкий, относится к Аляске недоверчиво и не может быть заинтересован. Подумайте только, мисс Стэндиш: в Вашингтоне существует тридцать восемь всяких департаментов, ведающих делами Аляски на расстоянии восьми тысяч километров! Что удивительного в том, что пациент болен? И что удивительного в том, что человек вроде Джона Грэйхама, с бесчестной и развращенной душой, имеет богатую почву для своей деятельности?
Но все-таки мы растем. Мы постепенно выходим из того мрака, который так долго окутывал жизненные интересы Аляски. Мы присутствуем теперь при нарастающем средоточии власти и ответственности в самой Аляске. И министерство внутренних дел, и министерство земледелия оба поняли наконец, что Аляска — могущественная страна сама по себе; с их помощью мы должны будем идти вперед, невзирая на все препятствия. Я боюсь только людей вроде Джона Грэйхама. Когда-нибудь…
Алан внезапно опомнился.
— Ну вот! Опять я заговорил о политике вместо того, чтобы занимать вас более приятными и полезными темами, — извинился он. — Может быть, мы сходим на нижнюю палубу?