У рифа Армагеддон
Шрифт:
– Ваше величество, - ответил Мерлин, - эти трое мужчин, - он махнул рукой, указывая на двух стражников и камергера, - полагаю, что они до смерти преданы вам, вашему сыну и вашему Дому. Я доверяю им так же полностью, как доверяю вам самому. И епископ Мейкел был вашим духовником в течение... чего? Уже пятнадцати лет? Но хотя в то, что я собираюсь вам рассказать, может оказаться трудно поверить, я надеюсь, что смогу предложить вам доказательства того, что я говорю правду. И я верю, что если я смогу доказать вам это, вы поймете, почему это должно храниться в секрете как можно дольше.
Он сделал
– Как я уверен, принц Кэйлеб и лейтенант Фэлхан уже говорили вам, ваше величество, - начал он, - я много лет прожил в горах Света и в процессе развил некоторые, хотя и далеко не все, предполагаемые способности сейджина. Это не тот титул, на который я бы легкомысленно претендовал для себя, но, возможно, он мне подходит.
– Во всяком случае, мне было дано узреть видения далеких мест и событий, слышать голоса далеких людей. Как будто невидимая птица села вон на ту стену, - он указал на пятно на оштукатуренной стене недалеко от открытого окна, - или на ветку дерева, и я видел ее глазами, слышал ее ушами. Я никогда не видел будущего и не могу вызвать прошлое. Я вижу только настоящее, и ни один человек не может видеть всего, что происходит повсюду во всем мире. Но то, что я видел, все больше и больше фокусировалось на Чарисе, на вашем Доме и на Кэйлебе. Я не верю, что это могло произойти случайно.
Глаза Хааралда, казалось, впились в Мерлина. Король Чариса имел репутацию человека, способного вытянуть правду из любого человека, но Мерлин спокойно смотрел в ответ. В конце концов, все, что он сказал, было абсолютно правдивым. Если восемь стандартных столетий по одному и тому же адресу не считались "проживанием в течение многих лет" в горах Света, он не мог себе представить, что могло бы быть. И его "видения" все больше и больше фокусировались на Чарисе, и определенно не случайно.
– Какого рода видения?
– спросил Хааралд после долгого молчания.
– От кого?
– Как я уже сказал, я вижу и слышу так, как если бы я присутствовал физически. Я не могу прочесть страницу, если она не перевернута; я не могу услышать мысль, если она не произнесена вслух. Я не могу знать, что происходит в тайных уголках чьего-то сердца, только то, что они говорят и делают.
– Я видел видения о вас, ваше величество. Я видел вас в этом зале с вашей личной охраной, видел вас с камергером Халманом. Видел, как вы обсуждали с Кэйлебом вопрос о престолонаследии Хэнта и вопросы политики с графом Грей-Харбором. Видел и слышал, как вы обсуждали новое патрулирование у мыса Тритон с верховным адмиралом Лок-Айлендом, когда вы приказали ему усилить "Фэлкон" и "Уорриор" кораблем "Рок-Шоул бей" и всей его эскадрой.
Хааралд медленно кивал, но внезапно замер при упоминании Лок-Айленда. Неудивительно, - подумал Мерлин, учитывая, что он и верховный адмирал обсуждали эти подкрепления - и их причины - в условиях максимальной безопасности. Однако ни одна из их мер предосторожности не была защищена от снарка, который мог использовать многоразовые шпионские жучки-паразиты.
– Я видел Кэйлеба, - продолжил Мерлин.
– Не только в разговоре с вами, но и на охоте, со своим мастером оружия, даже за книгами.
– Мерлин слегка улыбнулся и покачал головой.
– И я видел, как он заседал в совете с вами и на борту корабля.
– И точно так же, как и те видения, я видел ваш народ. Я сказал Кэйлебу, что то, что вижу, дает мне хорошее мнение о вас, ваше величество, и это так. Честно говоря, и не стремясь выслужиться перед вами, я не видел ни одного другого короля Сэйфхолда, который был бы так близок, как вы, к идеалу, провозглашаемому Церковью. Вы не идеальны. На самом деле, если вы простите меня, вы далеки от этого. Но вы также знаете, что это так, и, возможно, что еще более важно, вы научили своего наследника знать то же самое. Эти качества, это чувство ответственности, слишком редки и драгоценны для меня, чтобы я мог легко от них отказаться. Полагаю, что причина, по которой я увидел то, что видел, заключалась в том, чтобы привести меня сюда, чтобы предложить свои услуги, какие они есть, для сохранения этого королевства и традиций служения, которые стремятся поддерживать его монархи.
– Похвала достойных похвалы особенно приветствуется, - сказал Хааралд после еще одной долгой, задумчивой паузы.
– Надеюсь, однако, вы простите мне указание на то, что похвала и лесть иногда размываются.
– Особенно, когда тот, кто их предлагает, чего-то желает, - согласился Мерлин.
– И, честно говоря, ваше величество, я действительно чего-то хочу.
– Глаза Хааралда сузились, и Мерлин улыбнулся.
– Я хочу увидеть, как Чарис станет таким, каким он может стать, - сказал он.
– Всем, чем он может стать, - повторил Хааралд.
– Почему Чарис? Даже если все, что вы сказали о моих бесчисленных хороших качествах, было правдой, зачем выбирать это королевство? Это не может быть из-за какого-либо чувства лояльности к моему Дому, поскольку единственное, чем вы явно не являетесь, - это чарисийцем. Так что, если вы простите меня, сейджин Мерлин, это, должно быть, из-за того, что вы чего-то хотите от Чариса. Какая-то ваша собственная цель. И хотя я глубоко благодарен вам за участие в спасении жизни моего сына, и хотя только дурак мог не признать ценность советника, который видит то, что, по-видимому, видите вы, ни один король, достойный своей короны, не мог бы принять такие услуги, не зная, что то, чего вы хотите, - это то, чего хочет и он.
Мерлин откинулся на спинку своего кресла, задумчиво глядя на чарисийского монарха, затем мысленно кивнул. Хааралд VII был таким же твердолобым, как и ожидал Мерлин, но в нем была твердая сердцевина честности, близкая к поверхности короля. Это был человек, который мог играть в игру обмана, блефа и контрблефа с лучшими из них, но это была не та игра, которую он предпочитал.
Конечно, еще предстоит выяснить, был ли епископ Мейкел таким же твердолобым и жизнерадостным. Обычно Мерлин не был бы очень оптимистичен по этому поводу, когда речь шла о епископе Церкви Ожидания Господнего, но Мейкел вряд ли был типичным представителем этой породы.