У Серебряного озера (На берегу Тенистого ручья)
Шрифт:
Сухая земля была раскалена, солнце палило нещадно, и небо было цвета меди. Стрекот кузнечиков стал частью этой жары. Прерия больше не пахла так хорошо, как раньше.
Лора заметила одну странную вещь. По всему пригорку сидели кузнечики. Они сидели неподвижно, опустив хвостики к земле, и не шевелились даже тогда, когда Лора тыкала в них палкой.
Лора сковырнула одного кузнечика с ямки, на которой он сидел, и палкой достала оттуда какую-то серую штучку. Она была похожа на жирного червя, только неживая. Лора не знала, что
Решив спросить у папы, Лора направилась к пшеничному полю. Но папа не работал. Сэм и Дэвид стояли, впряженные в плуг, а он ходил по невспаханной земле и ее разглядывал. Потом Лора увидела, как он подошел и вынул плуг из борозды. Взял в руки вожжи и направил Сэма и Дэвида к хлеву.
Лора знала: только что-то ужасное могло заставить папу среди дня бросить работу. Она со всех ног побежала к хлеву. Сэм и Дэвид были в своих стойлах, а папа вешал их пропотевшую сбрую. Выйдя, он не улыбнулся Лоре. Она медленно побрела за ним к дому.
Мама взглянула на папу и спросила:
— Чарльз! Что еще стряслось?
— Они откладывают яйца, — сказал папа. — Вся земля ими начинена. Выйди на двор, посмотри — всюду ямки глубиной в пару дюймов[4]****. Там зарыты яйца. И так по всему полю. Везде. Вот, взгляни.
Он достал из кармана одну из тех серых штучек и на ладони протянул ее маме.
Это кокон с яйцами кузнечиков. Один такой я вскрыл. В нем тридцать пять — сорок яиц. И в каждой ямке по кокону. И на каждый квадратный фут — восемь или девять таких ямок. И так по всей округе.
Мама опустилась на стул, и ее руки беспомощно упали.
— У нас столько же шансов собрать урожай на будущий год, сколько научиться летать по воздуху. Когда из этих яиц вылупятся кузнечики, в здешних краях не останется ни одной травинки.
— Ах, Чарльз! — сказала мама. — Что же нам делать?
Папа рухнул на скамью и ответил:
— Не знаю.
В отверстие над лестницей свесились Мэрины косы. Потом появилось ее лицо. Она озабоченно смотрела сверху на Лору, а Лора смотрела на нее. Потом Мэри слезла по лесенке и встала у стенки рядом с Лорой.
Папа выпрямился. Глаза у него горели неукротимым огнем, и это было совсем не похоже на то, как они блестели, когда он улыбался Лоре.
— Одно я знаю, Каролина, — сказал он, — никакая мерзость вроде этой не возьмет над нами верх! Мы что-нибудь придумаем! Вот увидишь! Мы продержимся.
— Да, Чарльз, — сказала мама.
— Почему бы нет? — сказал папа. — Мы здоровы, у нас есть крыша над головой, мы обеспечены лучше многих. Собери обед пораньше, Каролина. Я иду в город. Вот увидишь — я найду какой-нибудь выход!
Пока он был в городе, мама, Мэри и Лора задумали приготовить ему вкусный ужин. Мама сделала из простокваши красивые белые творожные шарики. Мэри и Лора нарезали ломтиками холодную вареную картошку, а мама приготовила соус. Еще они поставили на стол хлеб, молоко и масло.
Потом они умылись и причесались. Надели свои выходные платья и завязали косы лентами. Кэрри они надели ее белое платьице, а на шею — нитку индейских бус. Все было готово, когда на пригорке, усеянном кузнечиками, показался папа.
Это был веселый ужин. Когда они съели все до последней крошки, папа отодвинул тарелку и сказал:
— Ну, Каролина...
— Да, Чарльз? — откликнулась мама.
— Я нашел выход, — сказал папа. — Завтра я отправляюсь на Восток.
— Ах нет, Чарльз! — воскликнула мама.
— Все в порядке, Лора, — сказал папа. Он имел в виду, что не надо плакать, и Лора не расплакалась.
— Там сейчас идет жатва, — сказал папа. — Через сто миль к востоку отсюда начинается земля, где снимают урожай. Это последняя возможность получить работу, и много народу с Запада сейчас туда собирается. Поэтому мне нужно поспешить.
— Если ты считаешь, что так будет лучше, — сказала мама, — то, конечно, мы с девочками тут справимся. Но, Чарльз, ведь это такой далекий путь!
— Ерунда! Что такое пара сотен миль? — сказал папа. Однако он посмотрел на свои старые залатанные башмаки. Лора знала: он думает о том, выдержат ли они такую дорогу. — Пара сотен миль — для меня это просто безделица!
Потом он вынул из футляра свою скрипку. Он долго играл в наступивших сумерках. Лора и Мэри сели поближе к нему, а мама неподалеку укачивала Кэрри.
Он сыграл «Диксиленд» и «Янки Дудль». Сыграл «Эй, ребята, все под флаг!» и
О, Сю-зан-на, не плачь, не рыдай, Я еду в Ка-ли-фор-ни-ю, В золотоносный край.Потом он убрал скрипку. Ему надо было пораньше лечь, чтобы наутро пораньше отправиться в путь.
— Береги скрипку, Каролина, — сказал он. — Она придает мне силы.
На рассвете они позавтракали, потом папа поцеловал их всех и ушел. Чистую рубашку и пару носков он закатал в куртку и закинул за плечо. У брода через ручей он оглянулся и помахал им рукой. После этого он шел не оборачиваясь, пока не скрылся из виду. Джек стоял тесно прижавшись к Лоре.
Еще с минуту никто из них не двигался с места. Потом мама весело сказала:
— Теперь на нас все хозяйство, девочки. Мэри и Лора, берите Пеструшку и ведите ее поскорее к стаду.
Она ушла с Кэрри в дом, а Мэри и Лора побежали в хлев, вывели Пеструшку и погнали ее к ручью.
В прерии не осталось травы, и голодной скотине приходилось есть ивовые побеги, веточки слив и прошлогоднюю сухую траву по берегам ручья.
Дождь