У Серебряного озера (На берегу Тенистого ручья)

Уайлдер Лора Инглз

Постучав в дверь, она спрашивала, нет ли для мамы письма, но внутрь не заходила: она не хотела видеть там свою Шарлотту. Миссис Нельсон отвечала ей, что письма нет, Лора благодарила ее и шла домой. Однажды в ненастный день, подходя к дому Нельсонов, она заметила, что на скотном дворе что-то валяется. Лора остановилась. Это была Шарлотта в замерзшей луже. Анна выбросила ее.

У Лоры едва хватило сил дойти до двери и поговорить с миссис Нельсон. Миссис Нельсон сказала, что мистер Нельсон не поехал в город из-за ненастья, но что он непременно поедет на следующей неделе. Лора

сказала: «Спасибо, мэм»— и повернулась, чтобы уйти.

Ледяной дождь сек Шарлотту. Анна оторвала ее красивые черные кудри; порванный рот превратился в кровавую рану. У нее не было одного глаза. Но это по-прежнему была ее Шарлотта.

Лора наклонилась, схватила ее и спрятала под шалью. Всю дорогу до самого дома она бежала, задыхаясь, сквозь яростный ветер и ледяной дождь. Увидев ее, мама в испуге привстала:

— Что случилось? Что? Говори скорее!

— Мистер Нельсон не поехал в город, — ответила Лора. — Но, мама, мама... погляди.

— Да что такое стряслось? — спросила мама.

— Это... это Шарлотта. Я украла ее. Но мне все равно, да, все равно!

— Ну, успокойся, — сказала мама. — Поди сюда и все мне расскажи. — Она села в качалку и усадила Лору к себе на колени.

Они решили, что Лора поступила правильно, взяв назад Шарлотту. Шарлотте пришлось очень плохо на новом месте, но Лора спасла ее, и мама пообещала, что она снова будет как новенькая.

Мама спорола Шарлотте порванные волосы, и то, что осталось от рта, и единственный глаз. Они подождали, пока Шарлотта оттает, потом вывернули ее наизнанку, и мама как следует выстирала, накрахмалила и прогладила ее. Тем временем Лора выбрала новый светло-розовый лоскуток для лица и новые пуговки для глаз.

Вечером, отправляясь спать, Лора уложила Шарлотту в ее коробку. Шарлотта была чистенькая и свеженакрахмаленная. Она улыбалась красным ртом, ее черные глаза переливались, а волосы из золотисто-коричневой пряжи заплетены были в две тоненькие косички и завязаны двумя голубыми бантами.

Лора забралась под лоскутное одеяло, прижалась потеснее к Мэри и уснула. Выл ветер, ледяной дождь барабанил по крыше. Было так холодно, что Лора и Мэри укрылись одеялами с головой.

Их разбудил ужасный грохот. Испуганные, они лежали в темноте под одеялами. Потом внизу громкий голос произнес:

— Надо же! Я уронил охапку дров.

Послышался мамин смех.

— Ты это сделал нарочно, Чарльз, чтобы девочки проснулись.

Лора вылетела из постели и с визгом слетела вниз по лесенке. Она, а за нею Мэри очутились в папиных объятьях. Что тут началось! Они тараторили, смеялись, прыгали.

Папины голубые глаза сверкали. Волосы на голове стояли торчком. На нем были новые, целые башмаки. Он прошел две сотни миль, добираясь сюда из Восточной Миннесоты, шел ночью, в ненастье. И вот он дома!

— Постыдились бы, девочки! В ночных рубашках! — сказала мама. — Ступайте оденьтесь. Завтрак почти готов.

Они оделись так быстро, как никогда еще не одевались. Спустившись вниз, они кинулись обнимать папу; потом умыли руки и лицо и снова кинулись его обнимать; причесались — и кинулись снова. Джек бегал вокруг них, а Кэрри стучала ложкой по столу и распевала; «Папа дома! Папа дома!»

Наконец все уселись за стол. Папа сказал, что под конец у него не было времени им написать: он работал на молотилке с рассвета до темноты.

— И подарков я вам не принес, — сказал он. — Зато теперь у меня есть деньги, чтобы их купить.

— Самый лучший подарок для нас, Чарльз, — то, что ты здесь, — сказала мама.

— До чего же славно опять очутиться дома! — воскликнул ей в ответ папа.

После завтрака все пошли проведать Сэма и Дэвида. Джек ни на шаг не отставал от папы. При виде сытых и ухоженных лошадей папа очень обрадовался и заметил, что и сам навряд ли смог бы лучше о них позаботиться, а мама рассказала, как Мэри и Лора во всем ей помогали.

Вернувшись в дом, папа спросил у Лоры, почему она прихрамывает.

— Мне жмут ботинки, — ответила Лора. Она изо всех сил старалась не хромать, но на радостях совсем об этом позабыла.

— Ничего удивительного, — сказал папа. — Ты просто из них выросла. А у тебя как с ногами, Мэри?

Мэри ответила, что ей ботинки тоже стали тесны. И тогда папа велел ей снять их и отдать Лоре. Лоре Мэрины ботинки оказались в самый раз — они нигде не жали и были совершенно целые.

— Я хорошенько смажу их жиром, и они станут совсем как новые, — сказал папа. — А Мэри придется купить новые башмаки. Лора будет ходить в Мэриных, а ее ботинки полежат, пока подрастет Кэрри. Ждать осталось недолго. Подумай, чего нам еще не хватает, Каролина, и мы постараемся купить все, что нужно. Как только я запрягу лошадей, мы все поедем в город!

Поездка в город

Какая поднялась суматоха! Все принарядились, закутались в зимние пальто и платки и забрались в фургон. На дворе светило яркое солнце, а морозный воздух щипал носы. На замерзшей земле поблескивал тонкий ледок.

Папа сидел на сиденье рядом с мамой и Кэрри, а Мэри с Лорой, обвязав друг друга теплыми платками, устроились на дне фургона, куда папа постелил одеяло. Джек сидел на ступеньке и спокойно смотрел, как фургон отъезжает. Он знал, что все скоро приедут обратно. Казалось, даже Сэм с Дэвидом понимают, что раз папа снова вернулся домой, значит, все будет в порядке. Они весело бежали вперед, пока папа не крикнул «Стой!» Он привязал их к коновязи возле лавки мистера Фича.

Первым делом папа отдал мистеру Фичу часть своего долга за доски для постройки дома. Потом расплатился за сахар и муку, которые мистер Нельсон приносил маме, пока его не было дома, а под конец пересчитал оставшиеся деньги, и они с мамой купили Мэри ботинки.

Ботинки были такие новенькие и так блестели у Мэри на ногах, что Лора подумала: «До чего же несправедливо, что Мэри — старшая. Ее старые ботинки всегда будут мне впору, и у меня никогда не будет новых». Тут раздался голос мамы: