У Серебряного озера (На берегу Тенистого ручья)
Шрифт:
Папе пришлось пройти триста миль, пока он нашел работу. Теперь он убирал пшеницу и зарабатывал по доллару в день. Он посылал маме пять долларов, а три доллара оставил себе на новые башмаки. Урожай в этих местах был хороший, и папа хотел бы остаться тут до конца уборки, если дома у них все в порядке.
Они соскучились по нему и хотели, чтобы он поскорее вернулся. Но он был жив и здоров и купил себе новые башмаки. В этот день они все были очень счастливы.
Предрассветный
Ветер теперь стал прохладным, и солнце в полдень уже не так припекало. По утрам было холодно, и кузнечики двигались вяло.
Однажды утром землю покрыл толстый слой инея. Он одел каждую щепку, каждый сучок белым игольчатым пухом. Он обжигал Лорины босые ноги. И она увидела, что миллионы кузнечиков застыли совершенно неподвижно.
Через несколько дней все они исчезли.
Приближалась зима, а папы все не было. Ветер стал пронизывающим. Больше он уже не свистел — он выл и стонал. С серого неба лился холодный, серый дождь. Дождь превратился в снег, а папа все не возвращался.
Теперь на улицу приходилось надевать башмаки. Ногам в них было больно. Лора не могла понять отчего. И у Мэри тоже болели ноги в башмаках.
Дрова, которые наколол папа, кончились, и Мэри с Лорой собирали сучья. Холод щипал им нос и пальцы, пока они отдирали от земли последние примерзшие сучки, обшаривали землю под ивами, подбирая сухие веточки, которые, сгорая в печке, почти не давали тепла.
А однажды днем к ним в гости пришла миссис Нельсон со своей маленькой дочкой Анной.
Миссис Нельсон была миловидная пухленькая женщина с золотистыми волосами, как у Мэри, и голубыми глазами. Когда она смеялась, видны были очень белые зубы. Лоре нравилась миссис Нельсон, но Анне она ничуть не обрадовалась.
Анна была немного старше Кэрри, но не понимала ни слова из того, что говорили ей Лора и Мэри, а они не понимали ее. Анна разговаривала по-норвежски. Играть с ней было неинтересно, и летом, когда миссис Нельсон приходила к ним в гости, они убегали к ручью. Но сейчас было холодно. Им пришлось остаться дома и играть с Анной. Так велела мама.
— Достаньте своих кукол, девочки, — сказала она, — и займите Анну.
Лора принесла коробку со своими бумажными куклами, которых мама вырезала из оберточной бумаги, и они уселись играть на полу перед открытой дверцей плиты. Увидев бумажных кукол, Анна радостно засмеялась. Она запустила руку в коробку, вытащила оттуда бумажную леди и разорвала ее пополам.
Лора и Мэри были в ужасе, а у Кэрри глаза стали совсем круглые. Но мама продолжала разговаривать с миссис Нельсон и не видела, как Анна размахивает двумя половинками куклы и смеется. Лора закрыла коробку, но Анне скоро надоела разорванная кукла, и она потянулась за другой. Лора не знала, что делать, а Мэри ничем не могла ей помочь.
Если не дать Анне того, что она просит, она начнет реветь. Анна была еще маленькая, и к тому же их гостья, и нужно было сделать так, чтобы она не плакала. Но если дать ей бумажных кукол, то она всех их порвет. И тут Мэри шепнула:
— Принеси Шарлотту. Шарлотте она ничего не сделает.
Лора проворно вскарабкалась по лесенке, пока Мэри старалась отвлечь Анну. Ее любимая Шарлотта лежала в своей коробке и улыбалась. Рот у нее был вышит красными нитками, вместо глаз — пуговки от ботинок. Лора осторожно взяла ее, пригладила ей локоны из черной пряжи и оправила юбки. Ног у Шарлотты не было, а пальцы изображали стежки на концах плоских рук. Шарлотта была всего-навсего тряпичная кукла, но Лора нежно любила ее с тех самых пор, как получила ее в подарок на Рождество в Больших Лесах.
Лора спустилась вниз с Шарлоттой. Увидев куклу, Анна закричала, требуя ее. Лора осторожно дала Шарлотту в руки Анне, и та вцепилась в нее изо всех сил. Но это не могло причинить вреда Шарлотте. Лора с беспокойством наблюдала, как Анна ковыряет ей пуговицы-глаза, дергает за волосы из пряжи и колотит ею об пол. Но даже это не могло сильно повредить кукле. Лора решила, что пригладит ей волосы и оправит юбки, когда Анна уйдет.
Наконец миссис Нельсон стала собираться домой. И тут случилась ужасная вещь. Анна не пожелала отдать Шарлотту.
Может быть, она подумала, что теперь это ее кукла. Возможно, она сказала матери, что Лора подарила ей Шарлотту. Миссис Нельсон только улыбалась. Лора попробовала взять Шарлотту у Анны, но та завопила.
— Отдай мне куклу! — сказала Лора. Но Анна с ревом вцепилась в Шарлотту.
— Как не стыдно, Лора, — сказала мама. — Анна же маленькая, и она у тебя в гостях. Ты уже слишком взрослая, чтобы играть с куклой. Отдай ее Анне.
Лоре пришлось послушаться маму. Стоя у окна, она глядела, как Анна уходит, размахивая Шарлоттой.
— Как не стыдно, Лора, — снова сказала мама. — Ты же большая девочка, а дуешься из-за тряпичной куклы. Немедленно прекрати! Она тебе не нужна, ты с ней почти не играла. Нельзя быть такой жадной.
Лора тихонько взобралась по лесенке и села на свой ящик у окошка. Глаза у нее оставались сухими, но внутри она плакала, потому что с ней больше не было Шарлотты. Сначала ушел папа, а теперь и Шарлоттина коробка опустела. Над крышей завывал ветер. Кругом было холодно и пусто.
— Мне очень жаль, Лора, — сказала вечером мама. — Я не отдала бы твою куклу, если б знала, как ты ее любишь. Но мы должны думать не только о себе. Подумай о том, какую радость ты доставила Анне.
На следующее утро мистер Нельсон привез им срубленные на папиной земле деревья. Он работал весь день и наколол маме столько дров, что теперь у них снова была большая поленница.
— Видишь, как добр к нам мистер Нельсон, — сказала мама. — Нельсоны прекрасные соседи. Теперь ты рада, что отдала свою куклу Анне?
— Нет, мама, — сказала Лора. Ее сердце продолжало плакать по папе и по Шарлотте.
Снова и снова шли холодные дожди; вода замерзала и превращалась в лед. Писем от папы больше не было. Мама думала, что он, должно быть, уже в пути. Ночами Лора прислушивалась к ветру и гадала, где папа может быть сейчас. Часто за ночь в поленницу набивалось полным-полно принесенного ветром снега. А папы все не было. Каждую субботу после обеда Лора надевала чулки и башмаки, куталась в большую мамину шаль и отправлялась к Нельсонам.