У вас семь новых сообщений
Шрифт:
Она уезжает, и я смотрю через улицу на дверь Оливера. Мне кажется, что проходит час. Я до сих пор никак не могу понять, почему он так поступил. Мне хочется оставить на его пороге приглашение, но эта мысль мимолетна, как время, проведенное вместе. И все-таки нам было так хорошо, это время было, как лучший кусочек сандвича – середина, где все вкусы сливаются в гармонии. А теперь мне остались только рисовые хлебцы.
Я прерываю себя на этой мысли. Сегодня мой день. Открытие выставки в лучшей галерее Бруклина! Многие ли могут этим похвастаться
Я достаю из кармана список гостей и пробегаю его глазами. Большая часть знаменитостей попала сюда случайно, но некоторые имена мне знакомы. Если бы можно было добавить еще кого-нибудь, я бы предложила Дрю Бэрримор. Она казалась такой милой, когда мы с ней разговаривали тем дождливым днем. Думаю, ей понравились бы фотографии. Я делаю глубокий вдох, беру себя в руки и звоню Кристи – папиному агенту по рекламе.
– О, да это же мисс Луна – восходящая звезда фотографии.
– Да. Слушайте, я понимаю, что поздно спохватилась, но если Дрю Бэрримор еще…
– Стоит на быстром наборе? Да.
– Как думаете, вы сумеете…
– Если она в городе, считай, что я ее пригласила.
– Спасибо.
– Ты готова к красной ковровой дорожке?
Красная дорожка, впрочем, больше напоминает красный коврик под дверью. Но перед входом лента, у которой толпится около десятка фоторепортеров. Стоило только просочиться информации о том, что я дочь Жюля Кловера, как СМИ подняли шумиху. Я достаточно здраво мыслю, чтобы понимать: всего этого не было бы, не будь я дочерью своих родителей, но как прикажете мне поступить? Отказаться от возможности, которая предоставляется раз в жизни? Не думаю. Сейчас главное доказать, что я тут не только благодаря связям. Прежде чем выйти из машины, Ричард сжимает мою руку и требует:
– Зубы.
Я демонстрирую их.
– Отлично. Боюсь, ты уже не моя большая девочка. Ты женщина. Взрослая хищница.
Я выхожу из машины, и тут же начинают сверкать вспышки. Я оборачиваюсь и смотрю в камеры, как на моем месте поступила бы Кейт Уинслет. Повсюду сверкают вспышки. Я чувствую себя на седьмом небе, но это мелочи по сравнению с увиденным в зале: Тайл в смокинге. У меня нет слов.
– Кажется, твое платье привлекло внимание, – говорит он.
– А что насчет фотографий?
– Единственные в своем роде.
Я улыбаюсь и говорю, что он великолепно выглядит. Он слегка кланяется в ответ.
Я хожу по залу как посетитель, но у меня есть свой секрет. В углу я вижу лестницу, которая упирается в кирпичную стену, как мечта, которой не дали сбыться, и не могу не думать о матери. Она гордилась бы мной, я знаю.
Я поднимаюсь на четвертую ступеньку и осматриваюсь.
Мисс Грей восхищенно вздыхает перед каждым снимком. Я ее до смерти люблю, но ей бы не помешало иногда покупать одежду этого века. Ее толстому, лысеющему кавалеру, кажется, скучно.
Жанин пришла с мамой, и та уже выглядит слегка нетрезвой.
Ричард разрешает Тайлу сделать глоток из своего стакана
Жанин оставляет маму и поднимается ко мне. Она показывает на стену и говорит:
– Вот тебе и лестница в небо.
– Мне нужна лестница хоть куда-то. Мне надо уехать. Например, в Италию, и там постараться выбросить все это из головы. Я еще ни с кем не говорила. Я так нервничаю из-за этой выставки, она открылась в такое сложное время, понимаешь.
– Да ладно. Я думаю, ты неплохо устроилась. Ты так легко со всем справляешься.
– Стараюсь.
– Ой, глянь! Вкусняшки!
Еда выглядит действительно вкусной: маленькие канапе, грибы, фаршированные сыром с голубой плесенью, шашлычки из баранины. Но я не в состоянии есть. Отовсюду слышатся поздравления, такое чувство, что это моя свадьба или что-то в этом роде. Я улыбаюсь, пока у меня не сводит скулы. Через какое-то время я выхожу на улицу и иду к дальнему концу квартала, чтобы меня никто не видел.
Я смотрю на струйку пара, выходящую из решетки в асфальте, и вдруг слышу знакомый голос:
– Эй, девушка, не вы потеряли?
Это Леви, на его ладони мамин телефон. Такое чувство, что у меня останавливается сердце. Я пытаюсь сказать: «О Господи!», но не могу издать ни звука.
– Этот диван у нас в приемной ест все, что на него кладут. Я понял, что это твой, потому что просмотрел фотографии.
– Ох, спасибо тебе. – А мне даже в голову не пришло посмотреть что там за фотографии.
– Как выставка?
– Чересчур для меня, но я твой должник. Без тебя бы ничего не было.
Он машет рукой, будто это ничего не стоит.
– Можешь посылать мне чеки, когда разбогатеешь.
Я смотрю на телефон так, словно он свалился с дерева. Леви понимает, что мне надо побыть одной, и уходит со словами:
– Увидимся внутри.
Пройдя несколько шагов, он оборачивается и замечает:
– Симпатичное платье.
Я лихорадочно набираю номер голосовой почты, и такой знакомый механический голос произносит:
Чтобы прослушать свое сообщение, нажмите «один».
Это мой отец, и он нетвердо произносит:
Я вижу тебя, почему ты продолжаешь мне лгать? Я прямо тут…
На заднем плане слышен шум машин и звук, похожий на визг тормозов. Он вешает трубку. Я вздрагиваю и иду дальше по переулку. Кажется, я только что слышала, как умерла моя мать.
Сообщение раз за разом повторяется у меня в голове. Он говорил так… я не помню, чтобы мой отец был… в таком отчаянии. Ну что ж, по крайней мере теперь я точно знаю. Он был там. Он видел, как она умерла. Мне хочется его убить, но я не могу не сочувствовать ему. Он любил ее, он был вынужден добиваться ее, а она его предала. Больше того, он вынужден был оказаться свидетелем ее смерти.