У Южного полюса
Шрифт:
спавшего на ледяной глыбе на расстоянии полумили от судна.
Все антарктические тюлени были как ручные и не обнаруживали
страха, пока мы на них не нападали. Они были полны
доверчивости к нам—они ничего не знали до этих пор о кровожадности
цивилизации! Больно бывает на душе, когда убиваешь тюленя,
особенно, когда при этом приходится пользоваться ножом.
Если стреляешь из ружья и попадаешь прямо в голову или
в сердце, то они быстро умирают; если же ударяешь ножом и не
попадаешь сразу прямо в сердце, то тюлень приподнимается
на ластах и смотрит на тебя величественно и укоризненно своими
большими, темными и влажными глазами; кровь его брызжет
в это время на чистый белый снег, и картина создается
удручающая.
В канун Нового года, когда часы стали бить двенадцать, мы
палили из пушек, стараясь произвести как можно больше шуму.
В этом нам усердно помогали собаки. Затем мы распили в каюте
по стакану грога и вспомнили наших друзей и знакомых в
далекой Европе.
В эту ночь стояла исключительно ясная, чудесная погода.
Полуночное солнце освещало необозримые белые равнины, в его
лучах вблизи судна розовели два айсберга.
Первый день Нового года сулил много хорошего. Впереди
была незамерзшая вода, и на протяжении нескольких часов нам
удавалось продвигаться к югу. Однако к середине дня льдины
стали все больше сплачиваться. Прошло еще немного времени,
и судно застряло во льдах.
Во второй половине дня мы пустили всех наших собак
пробежаться для моциона по льду. Одновременно с этим
большинство научных сотрудников и членов команды сделало лыжную
вылазку. Я тоже стал на лыжи и, перепрыгивая через полынью,
устроил себе ненароком холодную ванну. Отчасти были в этом
повинны яркие солнечные блики на белом снегу, отчасти мое
неумение правильно рассчитать расстояние между двумя
льдинами.
Я разбежался и прыгнул, понадеявшись на свои длинные лыжи,
не обратив внимания на то, что край льдины на другой стороне
полыньи значительно выше льдины, с которой я прыгал. К тому же
за время долгого морского пути мои лыжи отсырели и частично
потеряли эластичность. В результате они уткнулись снаружи
в край льдины, и я оказался в воде. Своими остриями обе лыжи
вонзились в лед и образовали как бы маленький мостик через
полынью, на котором я и повис.
Теперь все дело было в том, чтобы держать голову над водой,
пока удастся привлечь чье-либо внимание. Лыжи были так
хорошо закреплены на ногах, что мне в том положении, в каком
я оказался, не удавалось развязать ремешки, и я напрягал все
силы, чтобы держать голову над водой. К счастью, меня заметил
Фоугнер и буквально в последнюю минуту вытащил из воды.
2 января мы все еще не сдвинулись с места. Лед тесно
сомкнулся вокруг нас, и из «вороньего гнезда» ничего
обнадеживающего нельзя было узреть. Бесконечное ледяное поле
простиралось насколько хватал глаз. Во второй половине дня Берначчи
попытался, расположившись на льду, определить угол
наклонения магнитной стрелки. Эта операция была связана с
большими трудностями, поскольку, как выяснилось, ледовое поле
находилось в непрерывном, хотя и слабом движении.
Берначчи определил угол наклонения в 83°18'. Мы
находились в это время на 63°42 %' южной широты и 160°1Г
восточной долготы. Вскоре после того, как Берначчи вернулся на судно,
льды слегка разошлись. Немедленно заработала машина, был
дан полный пар, и нам удалось возобновить медленное
продвижение к югу. Однако уже к 11 часам вечера судно опять было
задержано тяжелыми льдами.
Весь следующий день мы простояли неподвижно. Промеряли
глубину, но не достали до дна. Лейтенант Колбек определил
угол наклонения магнитной стрелки; он равнялся 83°73/4'.
Сделаны были также определения азимута с помощью
призматического компаса и искусственного горизонта. Мы находились
в это время на 63°43' южной широты и 160°37' восточной долготы.
4 января оставались на том же месте.
Из «вороньего гнезда» ничего хорошего увидеть было нельзя—
повсюду нагромождение льдов. Но у нас хватало работы и
хлопот и, несмотря на крайне медленный темп продвижения к югу,
на борту царило бодрое настроение.
5 января убили одного белого тюленя, в тот же день видели
большого буревестника-альбиноса (Brocellaria gigantea).
Ледовые массы стали понемногу колебаться. На следующее утро с
наблюдательной вышки была обнаружена в юго-восточном
направлении темная прогалина. Вскоре во льду образовались
небольшие проходы, и нам удалось в течение нескольких часов двигаться
в юго-восточном направлении; затем льды опять сомкнулись,
и дальнейшее продвижение стало невозможным. К полуночи пак
опять вскрылся, и, пустив машину на полный ход, мы повели
«Южный Крест» через проходы.
7-го была снежная буря. Льды охватили судно с бортов, и под
их давлением доски «Южного Креста» впервые затрещали. К