У Южного полюса
Шрифт:
Полуостров, на котором мы расположились, образован был,
по всей видимости, движущимся ледником. Старый ледник
выносил щебень из пористой базальтовой скалы к западной стороне
мыса; там этот щебень постепенно откладывался слой за слоем,
пока не возник маленький полуостров, поднимающийся в самом
высоком своем месте на 20 футов над уровнем моря. Ледники—
не что иное, как потоки льда; в ледовых районах они выполняют
в геологическом отношении ту же роль, что водные потоки в
других местах. Медленно, но с непреодолимой силой надвигается
ледяной покров на каменную породу и уносит с собой как
свободно лежащие, так и оторванные им части. Все это следует вместе
с ледовым потоком, лишь часть обломков сдвигается в сторону
и образует морены по берегам этих ледников.
18 марта мы снарядили первую маленькую экспедицию,
целью которой было обследование вершины мыса Адэр. Я взял
с собою Берначчи и Колбека. Все что с нами было мы втащили
наверх по крутым скалам; при этом инструменты,
продовольствие и спальные мешки пришлось нести на спине. В это время
года темнеет рано, и с наступлением ночи мы разбили лагерь
на вершине мыса в углублении между двумя холмами,
сложенными из щебня.
Едва мы успели натянуть маленькую шелковую палатку, как
налетел первый порыв зимнего шторма, угрожая сбросить со
скалы и нас и все снаряжение в близлежащую пропасть. Только
нам удалось запихнуть в шелковую палатку свои спальные
мешки и часть продовольствия, как ураган разразился с полной
силой. Мы заползли в спальные мешки и лежали в шелковой
палатке, которая расстилалась над нами, подобно одеялу. Нача-
лась борьба с бурей. Ветер стремился сбросить нас в обрыв,
а мы как могли сопротивлялись.
Так прошла вся ночь, на протяжении которой ветер
непрерывно пытался сорвать шелковую палатку. Для того чтобы не
задохнуться, нам приходилось немного приподнимать край
палатки и при этом занимать сидячее положение. В ту ночь ветер
был так силен, что растрепал плотную шелковую ткань; о его
ярости можно судить по тому, что на утро двойной шелк палатки
напоминал прозрачную кисею.
На следующий день метель, вонзавшаяся в лицо снежными
иголками, продолжала бушевать. Мы все трое обвязали себя
одной крепкой веревкой и осторожно продолжали путь. Холод
и пурга почти не давали нам вздохнуть. В этом случае, как и во
многих других, мы ощущали тяжелое удушье. Внизу, на уровне
домиков, ветер дул со скоростью 87 английских миль в час,
а здесь, где мы провели ночь,—он был значительно сильнее.
Мы пришли к заключению, что в этих случаях наилучшей
защитой является хорошая меховая шуба. Все остальные виды одежды
ветер пронизывал, и даже в наших шубах, в тех местах, где мех
был сшит недостаточно плотно и куда проникал ветер, мы
испытывали болезненные ощущения, как будто от укола
булавками.
В результате этого шторма в бухте снова взломало лед, и в
нашем основном лагере воцарилось на некоторое время
вынужденное безделье. Мы занимались тем, что готовили себе на зиму шубы
из тюленьих шкур или исправляли повреждения, вызванные
последним штормом. К несчастью, от урагана пострадал один
из наших больших китобойных вельботов. Он был прочно
построен, очень тяжел и имел 16 футов в длину. Несмотря на это,
буря подхватила его, подняла, как птичку, на воздух и ударила
о скалу с такой силой, что от вельбота осталась груда обломков.
У нас теперь лишь один вельбот и несколько складных
парусиновых лодок.
Последним штормом к берегу прибило множество морских
звезд. Это были первые встреченные нами представители
глубоководной антарктической фауны. Для нас, как впоследствии и для
всего ученого мира, оказалось полной неожиданностью, что
у берега полярного континента не только существует
океаническая жизнь, но что она представлена очень богатой фауной.
Наше открытие опрокинуло старые общепризнанные
представления.
Магнитологические работы продолжались в эти дни как
обычно. Однако базальтовые скалы вследствие содержащихся в них
минералов отклоняли магнитную стрелку.
Мы по-прежнему обнаруживали на берегу много тюленей,
и наши собаки были обеспечены тюленьим мясом в изобилии. Нам
часто представлялась возможность наблюдать жизнь тюленей
на берегу: их ленивую лежку и радость по поводу того, что вода
еще не покрылась льдом. Берначчи, хороший фотограф, всегда
оказывался наготове со своим аппаратом.
Однажды на берегу разлегся один необычайно красивый
тюлень. Он привлек внимание Берначчи, и тот выбежал из хижины
с самым большим и самым лучшим аппаратом.
Как обычно оживленный и весьма озабоченный тем, чтобы
получить с животного хороший снимок, Берначчи очень вежливо
обратился к тюленю с просьбой открыть глаза и улыбнуться.
Подражая обращению профессиональных фотографов