У. Е. Откровенный роман…
Шрифт:
Хотя на самом деле всю эту неделю – и в Вене, и в Праге, и даже в Будапеште – она была со мной. Ее глаза, ее походка с сексапильной перчинкой в каждом движении волос и бедер, ее сумасшедший рост, ее шоколадные ноги, увенчанные золотым пушком. На безжалостно одиноких лежбищах моих гостиничных номеров я надламывал, изгибал, гладил, целовал, мял и пил ее тело и часами не мог заснуть от изнуряющей эрекции и пылающего воображения, которое рисовало мне, как бы я с ней здесь, в цивилизации, на этих прохладных белоснежных простынях… на этом окне с видом на Дунай… на этом пароходе, плывущем
И, сидя на Кертнер-штрассе, на улице Вачи и на Карловом мосту, я думал и видел, как прекрасно, как замечательно смотрелась бы она по утрам под тентами этих кафешек… в золотой оправе утреннего солнца, бьющего сквозь ее волосы и играющего на ее персиковом плече… И даже на Крытом рынке в Будапеште – как бы она объедалась тут малиной, клубникой, вишнями… А потом мы бежали бы в ближайший отель и снова, снова, снова…
Черт возьми, почему я не взял ее с собой? Уж тут-то, на этом чистом европейском воздухе, на этой замечательной жратве и вкусных винах я бы достал ее, разбудил ее чувственность и довел бы ее до оргазма! И тогда – о, как меняются их глаза, когда они кончат за ночь хотя бы пару разков! Как мурлычут, щебечут и поют своими губками, чуть припухшими от ночной работы! Как вертко крутят своими замечательными попками!
Я водил бы ее по венским кондитерским, кормил бы пражскими пирожными с венгерским токаем, а потом…
Блин, ну почему я не взял ее с собой?!
И даже, дебил, не взял ее телефон, когда она пришла ко мне за американским адресом своего ребенка!
Интересно, кстати, что за все время этой поездки я, кажется, ни разу не вспомнил свою банкиршу Инну. А ведь такая сексапильная была любовница! Просто бенгальский огонь в постели, мечта холостяка!
А вот эта сексуально глухонемая верзила, коломенская верста, каланча, дылда, жердь, циркуль, эскимо на спичках, – как мне теперь ее искать? Где? В третий раз идти в «Би-Лайн»?
Да, кретин он и есть кретин – даже если у него в кармане дискетка с секретными номерами счетов, на которых в «Бэнк оф Нью-Йорк» лежат кожлаевские миллионы!
…От Шереметьево такси прокатило по Ленинградскому, свернуло на Беговую, въехало на боковую дорожку – и я не поверил своим глазам: на скамейке перед моим подъездом сидела Полина!
– Что ты тут делаешь? – изумился я.
– Мне не дали визу… – тут же разнюнилась она.
Я не врубился:
– Какую визу? Кто?
А она завыла уже в голос и со слезами:
– Американцы… Сволочи…
…Но и утешить ее как следует я не смог – у нее, оказывается, были те самые проклятые дни…
Встреча была назначена на два часа дня в казино «Шатильон», что напротив «Мосфильма». Причину выбора этого места я понял только тогда, когда попал туда. Здесь, в просторном дворе перед казино, под крышей его летней веранды, дымились на мангале бараньи шашлыки, а рядом с мангалом стояли «однорукие бандиты» и другие игральные автоматы, и элита киношного бомонда – братья Кеосаяны и прочие звезды «Мосфильма» – с упоением дергали эти автоматы за ручки и штурвалы, запивали свои выигрыши и проигрыши вином и закусывали шашлыками.
Я стоял на веранде и ждал «хозяина».
Августовская жара уже несколько дней обещала грозу, но грозы все не было, только иногда солнечный дождь косыми полосами орошал город, скупо прибивая пыль, словно поливальная машина райкоммунхозтреста.
Наконец в одной из таких косых и прозрачных на солнце дождевых полос, на улице Пудовкина, возникла «гребенка» – черный «шестисотый» «мерседес» в сопровождении эскорта: впереди дозорный «БМВ», а сзади «мерседес»-внедорожник.
Так король Марокко является, наверное, своим подданным, так Путин, вероятно, въезжает в Кремль.
Стоило этой кавалькаде свернуть к казино, как, словно по приказу, даже наверху прекратили дождь. Медленно, очень медленно, чтобы все именитые киношники успели выглянуть из-под тента и оценить суперзначимость визитера, три черные лакированные машины в радуге уходящего дождя вкатили во двор казино и остановились точно по центру его. Тут же распахнулись дверцы передней и задней машин, телохранители-Шварценеггеры в черном десантировались и взяли «шестисотый» «мерседес» в каре, а еще один подскочил к нему, на ходу раскрывая огромный белый зонт. Только после этого открылась передняя дверца «мерседеса», начальник охраны Рыжего вышел из нее и открыл заднюю дверцу.
Явление Виктора Банникова народу достойно отдельного абзаца.
Он вышел из машины весь в белом – белый и по-модному чуть-чуть примятый пиджак, белая теннисная рубашка-апаш, белые брюки и белые же туфли. Загорелый, высокий, стройный, тридцатидвухлетний и по уши богатый – он, под зонтом, который нес охранник, не спеша ступал по влажному и чуть парящемуся после дождя асфальту, как Христос по Мертвому морю. И краем глаза наблюдал за реакцией зрителей. Правда, никто из мосфильмовских звезд не пал ниц, но все трое охранников казино и его менеджер выскочили из дверей, и ваш покорный слуга стоял тут же в почтительном ожидании.
Сняв урожай внимания, Банников на ходу демократично пожал руку менеджеру казино и кивком пригласил меня внутрь.
Я повиновался, вошел в зал.
Здесь было абсолютно пусто – все-таки середина дня. Только молоденькие крупье с хорошо тренированными улыбками на лицах сиротливо дежурили у игральных столов.
Но Банников прошел мимо них – через весь зал и прямиком в ресторан.
Я вошел за ним.
Ресторан был удивительно похож на оранжерею: под стеклянным потолком и в окружении стеклянных стен, весь в зелени внутри и снаружи. Впрочем, и в ресторане было совершенно пусто, все посетители были сейчас на открытой веранде.
Банников занял столик у стены, его охрана тут же улетучилась, частично, видимо, заняв посты у двери, а частично – снаружи, за стенами ресторана.
Я сел напротив Банникова.
– Что вы будете? – тут же подскочил к нам официант с увесистым меню.
– Я только чай, – сказал ему Банников.
– Зеленый? Черный?
– Зеленый.
– С жасмином?
– Нет. Просто зеленый. Если есть, японский. – И Банников повернулся ко мне: – А ты?
– Спасибо, мне ничего.
– Хорошо, докладывай.