У. Е. Откровенный роман…
Шрифт:
Я подумал, что если я найду миллионы Кожлаева, то Полину этот Рыжий, конечно, оставит в живых: она ему будет нужна как мать наследника. А вот меня…
Меня он уберет сразу, как только откроются банковские сейфы.
Часть пятая
Бэнк оф Нью-Йорк
В стеклянно-алюминиевых стенах 110 этажных «близнецов» Всемирного торгового центра горело солнце и отражались Гудзон с плывущими в его мареве баржами и прогулочными яхтами, прибрежный массив новеньких двадцати– и тридцатиэтажных жилых домов возле Бэттери-парка, навесные галереи перехода через хайвей от этого роскошного микрорайона к «близнецам» и разноцветный нескончаемый поток авто, лимузинов и двухэтажных туристических автобусов, летящих по этому хайвею со всего Манхэттена к жерлу Бэттери-танэл – гигантскому туннелю под Гудзоном, соединяющему северную часть Нью-Йорка с Бруклином. Таксишные гудки, рев сирен, шум моторов, треск мотоциклов и гудки парома, уходящего по Гудзону к статуе Свободы, резонировали
А неподалеку от ВТЦ, в полутора минутах ходьбы от него, на углу Бродвея и Уолл-стрит, то есть в самом что ни есть чреве этой финансовой мекки мира – ну, центрее просто некуда, обратите внимание на адрес: One Wall Street, не цифрой обозначен номер дома, а словом! – стоит сорокаэтажный монолит «Бэнк оф Нью-Йорк».
Конечно, прежде чем лететь на штурм этой цитадели Уоллстрит, или – если хотите – прежде чем отправляться за деньгами, спрятанными в сейфах этого американского Кощея, я старательно изучил его биографию и те публикации, которыми была полна наша пресса пару лет назад в связи с семью миллиардами долларов, ушедшими из России на счета этого банка. Как оказалось, «Бэнк оф Нью-Йорк», основанный еще в 1784 году, является старейшим, а точнее – самым старым в Нью-Йорке и гордится тем, что первым дал взаймы первому американскому правительству Джорджа Вашингтона 200 тысяч долларов, которые и стали основой финансовой независимости США от Англии. И первой биржевой акцией, проданной в день открытия Нью-Йоркской биржи в 1792 году, была тоже акция «Бэнк оф Нью-Йорк». И в том же 1792 году банк дал Обществу строителей мануфактур заем на сооружение первой фабрики в Нью-Джерси, а затем на протяжении двух столетий финансировал самые крупные общенациональные стройки – от прокладки знаменитых американских хайвеев до туннелей под Гудзоном и нью-йоркского сабвея. Поглотив в начале прошлого века несколько других банков, BONY легко пережил времена депрессии, помог Рузвельту поднять американскую экономику и стал крупнейшим международным кредитором. Сегодня он оперирует валютой и ценностями на 77 миллиардов долларов, а в сотнях его отделений в США и в зарубежных странах работают десятки тысяч служащих…
И именно в этот флагман американского экономического могущества слили наши олигархи, чиновники и новые русские 7 миллиардов долларов наших с вами кровных денег!
Впрочем, если кого-то коробит такая формулировка, можно сказать иначе: именно этому самому солидному, старинному и респектабельному банку Америки доверили наши честные бизнесмены свои 7 миллиардов честно заработанных долларов. Правда, доверили странным образом: не напрямую, не собственными вкладами, а почему-то анонимно, с черного хода, через сотни оффшорных банков и европейских фирм и фирмочек. По скромности, надо полагать. Но – с непременным условием аккумулировать получаемые средства на трастовых счетах банка в Нью-Йорке или в отделениях этого банка на Каймановых островах и в других оффшорных зонах.
Однако все тайное рано или поздно становится явным – особенно если буквально по соседству с вами на узких, как пропасти, улицах Уолл-стрита высятся не менее внушительные «билдинги» банков-конкурентов, которые не успели вовремя обзавестись русскоговорящими сотрудниками и потому не смогли отвести от этого щедрого российского денежного половодья хотя бы пару рукавов к своим сейфам. Эти банки-завистники и инициировали скандал по поводу «отмывания» «Бэнк оф Нью-Йорк» русских «грязных» денег, поглощения им пресловутого транша МВФ на сумму 4,8 миллиарда долларов и наличия 2,7 миллиона долларов на счету господина Дьяченко в «Бэнк оф Нью-Йорк» на Каймановых островах… Впрочем, в прессе фигурировали и другие высокие имена, но и комиссия американского конгресса, и Генеральная прокуратура США, возбудившая дело против BONY, оставили эти имена в тени расследования и ограничились пятнадцатью миллионами долларов Сонинбанка, поступившими из Москвы на счета «Бэнк оф Нью-Йорк». Это сразу загасило костер сенсаций, пылавший во всех российских СМИ, а также в «Нью-Йорк таймс», «Уолл-стрит джорнал» и в других западных изданиях, падких на дешевые скандалы.
Наши честные олигархи, банкиры и верховные рулевые нашей демократии праздновали победу и реабилитацию, Сонинбанк гордо отказался от каких-то несчастных 12 миллионов «грязных» долларов, и американцы позорно оставили на счетах своего «Бэнк оф Нью-Йорк» все семь пресловутых миллиардов. Таким образом, в толстой мошне этой главной акулы Уолл-стрит, где-то среди ее трастовых счетов и оффшорных трансакций, скромной стопочкой улеглись 334 миллиона долларов Романа Кожлаева.
Как говорил товарищ Мичурин, «взять их у нее – наша задача».
Но одно дело ставить задачи, а другое – решать их.
Во-первых, оказалось, что прилететь в августе в Нью-Йорк равносильно высадке в преисподнюю. Причем простым словом «жара» не передать даже и десятой доли того удушающего пекла, которое раскалило в те дни асфальтовые, бетонные, стальные и кирпичные джунгли этого «Города Желтого дьявола». 40° по Цельсию ежедневно накаляли исполинские кубы манхэттенских небоскребов так, что узкие улицы между ними превращались в жерла мартеновских печей, а каменные стены этих небоскребов – во внутреннюю поверхность тандымов, на которой можно печь узбекские лепешки и турецкий лаваш. К тому же подходить к этим стенам или искать под ними тень было вообще опасно: сверху, вдоль этих стен, лилась обильная горячая капель – это сочились от перенапряжения тысячи кондиционеров, торчащих из каждого окна. Они снабжали квартиры прохладой, а улицы дополнительным жаром своих моторов.
Но и посреди этой жары, шума, рева полицейских сирен, всплесков рэп-музыки из окон машин, в гуле автомобильных гудков и потоков транспорта и туристов как ни в чем не бывало раскатывали на роликах и велосипедах девки и парни совершенно невиданной красоты – высоченные метисы и метиски, шоколадно загорелые, в коротеньких шортах, облегающих маечках и с маленькими рюкзачками за спиной. Посыльные. Приковав свои велики к любому уличному столбу на Бродвее или Либерти-стрит, они исчезали в вестибюлях «близнецов» ВТЦ, «Бэнк оф Нью-Йорк», Биржи, Федерального резервного банка и прочих монументальных зданий Уолл-стрит, вручали там охранникам – «секьюрити гардам» какие-то срочные пакеты и тут же выскакивали обратно, чтобы вскочить на свои велики и катить дальше.
Я завидовал им.
Оглушенный, опаленный жарой и промокший от пота, я уже третий день курсировал в ленч-тайм, то есть, простите, в обеденный перерыв, между ВТЦ и зданием «Бэнк оф Нью-Йорк», вяло жевал горячий хот-дог в белой булке с обильной приправой из соленых огурцов и кетчупа и осторожно присматривался к этой толпе молодых «белых воротничков» – банковских служащих мелкого калибра, которые между двенадцатью и часом дня выскакивали из банка на Бродвей к старинной церкви «Trinity Church» подышать на улице «свежим воздухом», съесть свои любимые хот-доги и выкурить сигарету.
– Nice day today… [26]
– It's hot!.. [27]
– How are you? [28]
– Have you seen Met's yesterday?.. [29]
– Hi! My name is Pol, nice meeting you. Where have you bought your short?.. [30]
– I like your haircut. Who is your hairdresser?.. [31]
Заговаривать с ними было легко – с каждым и с каждой, но дальше первых доброжелательных улыбок и ничего не значащих фраз я пока не шел, прислушиваясь к их сленгу и присматриваясь к их манерам и одежде. Позже, когда закончится их ленч-тайм и они утекут в свой банк, я перейду улицу Либерти и зайду в их любимый супермагазин «XXI век», где куплю себе дюжину таких же, как у них, белых рубашек с короткими рукавами и полдюжины хлопчатобумажных брюк-слаксов, а также светлые кремовые мокасины, которые можно носить без носков. А затем отправлюсь в «бьюти-салон» в Гринич-Виллидж, где они стригутся, и постригусь у какого-то Нельсона, и с завтрашнего дня буду здесь выглядеть своим в доску. А тогда…
26
Хороший денек сегодня… (англ.)
27
Жарко… (англ.)
28
Как поживаете? (англ.)
29
А вы видели вчерашний бейсбол?.. (англ.)
30
Привет! Меня зовут Пол, приятно познакомиться. Где вы купили такую чудную рубашку?., (англ.)
31
Мне нравится ваша прическа. Где вы стрижетесь?., (англ.)
В нашем деле подбора и вербовки осведомителя нельзя спешить. Может быть, завтра я вообще не приду к этой церкви Троицы, а в обеденный перерыв вместе с потоком банковских служащих повыше рангом и постарше возрастом зайду в их любимое кафе «Seafood Market & Row Bar» на первом этаже ВТЦ и попробую половить мою рыбку там, среди senior officers, то есть руководителей среднего звена. А то и поднимусь еще выше, на 44-й этаж, в «Skydive», куда на обед ныряют уже настоящие уолл-стритские акулы. Впрочем, нет, туда мне еще рановато. Как говорят в моей конторе, «чем крупнее твой осведомитель, тем осторожнее ты его окучиваешь». А мне нужно завербовать в «Бэнк оф Нью-Йорк» ни больше ни меньше, как служащего департамента международных трансакций! Но это сейчас самое горячее место, ведь именно там работала Наталья Гурфинкель, фасовавшая русские миллионы по банковским счетам BONY. И с тех пор как ее имя прославила мировая пресса, отношение к русским в этом департаменте должно быть, мягко говоря, настороженное…