Уайклифф разрывает паутину
Шрифт:
– С чего вдруг такая метаморфоза?
– Не знаю. Девушки в своем развитии проходят через определенные фазы. Примерно в то же время она перешла на сыроедение и фруктовые соки.
Уайклифф неспешно листал одну из школьных тетрадок Хильды.
– Она поддерживает какое-нибудь движение? – спросил он.
– Что вы имеете в виду?
– Я говорю об антиядерном движении, например, или экологическом, или движении против опытов над животными, или в защиту морских котиков, китов, барсуков и маленьких детей.
Элис
– Знаете, мне даже трудно себе представить, чтобы Хильда могла быть связана с одной из подобных организаций.
– Значит, нет?
– Нет. Во внешнем мире Хильду интересует только то, что касается непосредственно ее.
– Вы знакомы с Иннесами из коттеджа Трегеллес? Она начала приспосабливаться к его манере внезапно менять тему разговора.
– Они снимают у нас дом. Это бунгало первоначально было построено для папы с мамой, когда они поженились, но они передумали переезжать туда и остались жить здесь. А почему вы спросили об Иннесах?
– Вам известно, что в последние несколько месяцев Хильда частенько наведывалась к ним?
– Нет, я ничего об этом не знаю. Вы подразумеваете, что в субботу она могла отправиться именно туда?
– Иннес встретил ее в субботу около пяти часов. Она шла полями от Хейвена в сторону фермы. Ему она сказала, что идет домой. Что вы о нем знаете?
Элис задумалась, а потом ответила:
– Очень немного. Мне говорили, что его отец торгует восточным антиквариатом и у него роскошный салон в Вест-Энде. Сам Иннес читает лекции и пишет статьи для дорогих журналов. А жена у него – калека.
– А что-нибудь скандальное?
– Смотря что вы считаете скандальным. Они задолжали нам арендную плату, и ходят сплетни, что они вообще в долгах как шелках. Нетрудно заключить, что с отцом у него не слишком хорошие отношения.
– Что ж, спасибо, – кивнул Уайклифф, – я посмотрел здесь все, что было необходимо. Но мне бы хотелось еще хотя бы поверхностно осмотреть другие комнаты.
– Другие комнаты? – В вопросе прозвучало неподдельное изумление.
– Похоже, вы возражаете?
– С чего бы? Просто это как-то странно.
Уайклифф первым вышел в коридор и остановился у ближайшей двери.
– Это моя комната, – пояснила она, открыла дверь и отступила в сторону. – Уж извините за беспорядок.
Там стояла двуспальная кровать, постеленная для одного. Остальная обстановка сводилась к встроенному в стену гардеробу, туалетному столику и раковине для умывания. Несколько книг стояли на полке у кровати рядом с часами-радиоприемником. Ковер на полу давненько не встречался с пылесосом.
Она показала ему и остальные спальни, но только две из них представляли для него интерес, а вернее даже удивили.
Берти Харви принадлежала огромная комната с односпальной кроватью, более похожая на кабинет, нежели на спальню. Были здесь письменный стол,
Элис сказала:
– Он просто одержим этим. Мне кажется, он и женился-то на мне только потому, что я – Элис. Он пишет книгу «Алиса в наши дни», а совсем недавно подал заявку на участие в телевикторине «Умники и умницы», указав жизнь и творчество Льюиса Кэрролла как свою основную тему.
– Эти снимки сделал он сам?
Все свободное пространство стен было увешано фотографиями детей, главным образом девочек.
– А вы разве не помните? Кэрролл был одним из пионеров фотографии и снимал в основном молоденьких девчонок. Думаю, Берни был очень расстроен, когда у нас родился Питер. Ведь еще до его появления на свет он любил цитировать Кэрролла: «Я люблю всех детей, кроме мальчиков». Теперь он больше не твердит об этом, но едва ли изменился.
– Вы видите в этом нечто сексуальное? – осторожно спросил Уайклифф, понимая, что это нелепый вопрос, но лучше задать его сразу.
– Вероятно, так оно и есть, но это не значит, что я считаю Берти извращенцем, пристающим к девочкам. И Кэрролл, думаю, не был таким, хотя в его времена это вызвало бы меньше шума.
Она оглядела комнату, скривив губы в полуулыбке.
– Во многом Берти сам еще ребенок. В том-то и проблема… Но в любом случае лучше жить вот так. Я имею в виду – спать в разных комнатах.
Они пересекли коридор из двери в дверь.
– Это комната Эстер.
Уайклифф более всего ожидал здесь неожиданностей, но все-таки не был подготовлен к тому, что увидел. Напротив двери у окна возвышалась ярко раскрашенная гипсовая статуя Девы Марии. Над кроватью – распятие.
– Мне понятно ваше удивление. Она обратилась в католицизм сразу после смерти моей матери. Тринадцать лет назад… А вы ведь знаете, какие слухи ходят про вновь обращенных.
На прикроватной тумбочке лежал молитвенник, книжные полки занимала религиозная литература. Преобладали жития святых.
На первое время с него было достаточно. Его мысль могла теперь заняться вычислением случайных совпадений фактов, образов, фраз, намеков и уловок, которые могли выстроиться в систему только позже. Он почти видел теперь пропавшую девушку в домашней обстановке. Особенно живо она представлялась в мелких бытовых зарисовках своей сестры. Он мог составить себе представление о мрачном запущенном доме, где Хильда создала себе особый уголок, не похожий на ненавистный ей родительский очаг.
И с Джеймсом Клемо он успел повидаться.