Убежище, или Повесть иных времен
Шрифт:
мгновенно пришла в себя, поддерживаемая незнакомцем, который сжимал мою руку
гораздо сильнее, чем того могла потребовать озабоченность моим
состоянием. В смущении и растерянности от всего происшедшего я тщетно попыталась
высвободить руку и, чувствуя, как волосы спадают локонами мне на шею,
оглянулась в поисках шляпы и увидела, что она все еще свисает с той ветви, о
которую я ударилась. Невзирая на уговоры, я настояла на том, чтобы сесть в
седло,
благодарность за столь любезную и своевременную помощь. Он ответил с
таким изяществом и учтивостью, что у меня возникло сильнейшее желание
узнать, кто он такой, но под внимательным взглядом, которым он меня
провожал, я не сразу смогла удовлетворить свое любопытство. Чуть позже мой
провожатый сообщил мне, что это племянник лорда Лейстера, сэр Филипп
Его наружность отвечала тому приятному впечатлению, которое
произвели на меня его манеры, и я лишь пожалела, что встретилась с ним при
таких досадных обстоятельствах, которые, по-видимому, его глубоко
поразили. Поглощенная этими мыслями, я, хотя и легла, не могла сомкнуть глаз, а
внезапное появление в шатре моего супруга окончательно отогнало сон. С
видом крайней досады и смятения, даже не справившись о моем самочувствии,
он бросился в кресло подле меня и разразился сетованиями на жестокость
судьбы. В безмерной тревоге я покинула постель и, упав перед ним на колени,
стала умолять его открыть мне причину этих сетований.
— Матильда, — сказал он, устремив на меня пристальный взгляд,
исполненный печали, — сюда едет королева.
Я помертвела при этих словах — только его объятия удержали меня, не
дав упасть, только его ласки спасли меня от обморока.
— Я ее хорошо знаю, — продолжал он, — и имею все основания полагать,
что нас предали. Само коварство ее приезда — без предуведомления — убеж-
дает меня в том, что она заподозрила по меньшей мере некие чары, тайно
удерживающие меня в Кенильворте. Я всегда намеревался, одинаково
памятуя о своем обещании и своей безопасности, препроводить тебя в подобном
случае в Убежище, но сейчас я опасаюсь того, какой вид это будет иметь как
в глазах моих собственных слуг, так и в глазах спутников Сиднея: все они
принадлежат к королевской свите и совершенно сражены твоей красотой. У
нас есть одна-единственная возможность. Скажи, любовь моя, может ли твой
Лейстер надеяться, что ради него ты поступишься и законной гордостью, и
праведным негодованием? Снизойдешь ли ты до того, чтобы предстать перед
Елизаветой в том смиренном обличий, в котором являлась до сей поры, и,
забыв на время, что она — гонительница твоей семьи, согласишься ли видеть в
ней лишь покровительницу твоего супруга?
— Я забуду все, — воскликнула я в порыве нежности, — все, что угрожает
твоей безопасности и спокойствию. Для меня будет счастьем чем-то
пожертвовать в доказательство своей любви, и я стану чем ты пожелаешь. Как дочь
Марии я всей душой восстаю против Елизаветы, но как жена Лейстера я не
должна иметь отличных от него желаний, а до этой тревожной минуты мне
даже не приходилось проявить смирение.
— Что узы брака в сравнении с этой невидимой связью душ! — сказал мой
супруг, прижимая меня к себе и смешивая свои слезы с моими. — Мне так
тяжело уступить тебе в великодушии, что я едва могу совладать с желанием
объявить тебя перед королевой хозяйкой этого дома и явить всему
королевскому двору красоту своей жены, в ком вся моя гордость и радость.
То был драгоценный, ни с чем не сравнимый миг моей жизни, когда
сердце мое раскрылось с наибольшей полнотой и встретило столь же щедрый и
благородный отклик. Ах, сударыня, лорд Лейстер обладал редкостным
умением управлять великодушной женой!
Те же мысли побудили и Эллинор дать свое согласие. Тот краткий час,
что предшествовал появлению королевы, мы приучали к смирению свои
глаза и сердца, чтобы негодование оскорбленных и гордость высоких родом не
выдали нас. Опасаясь также, что сходство моих черт с обликом моей
несчастной матери может привлечь внимание праздного наблюдателя, я постаралась
одеться непохоже на нее и, распустив волосы так, чтобы пышные завитки
спускались на лоб и на плечи, затейливо перевила их цветами. Потом,
смешавшись с толпой поселян, почти не отличаясь от них нарядом, мы
приготовились встречать королеву в главном холле, где, как и во внутреннем дворе,
нам надлежало разбрасывать ароматные травы и цветы.
Еще не улеглась безумная суета, вызванная вестью о неожиданном
посещении, как пушечный выстрел возвестил о приближении Елизаветы. Я ощутила
легкую дурноту, руки и ноги отказывались повиноваться, глаза не видели
перед собой дороги. Все мое существо содрогалось от ее присутствия, дух Нор-
фолков гордо восстал во мне. По счастью, затерявшись в веселой толпе, я
исполнила свою обязанность и удалилась, так ни разу и не взглянув ей в лицо.
После долгой борьбы с собой я обрела некоторую долю спокойствия еще до