Убежище, или Повесть иных времен
Шрифт:
встретить себялюбивую подругу, дерзнувшую переплести свою судьбу с
вашей. Однако выслушайте, прежде чем судить, — поднимаясь, добавила она с
кротким достоинством, придававшим невыразимое очарование румянцу,
который то вспыхивал, то исчезал на ее щеках. — Я без утайки открою сердце
вам обоим. Тщетно было бы пытаться скрыть от лорда Лейстера мою
сердечную слабость, которую столькие обстоятельства уже обнаружили. От меня
зависит придать ей достоинство. Известие
погасило последнюю слабую надежду, что таилась еще в моем сердце.
Убедившись, что моя привязанность никогда не сможет дать ему счастья, я сразу
решила, что она станет для него предметом гордости. Себялюбивое чувство
отступило перед высоким помыслом. Иначе как смогла бы я в ту ночь
вывести его в сад, посмотреть на него в последний раз, как я тогда думала, и не
уронить ни единой слезы? В один миг я увидела все достоинства, все очарование
той, которую он избрал. Ненавидеть ли мне ее за то, что ей принадлежит все,
к чему я стремилась, за то, что она приняла это высокое отличие, которое
дается не за юность, красоту, достоинства и богатство, а лишь как
драгоценнейший дар щедрого Провидения? Ах, нет — сердце мое было справедливо и
приняло ее и разделило свою любовь между нею и лордом Лейстером.
Озабоченная лишь успехом их побега, я почти забыла о слугах, оставленных караулить
в Убежище, и о чудовищах, населивших его. Я воображала себе то время,
когда для вас минут все опасности и вы будете порой думать о той, которая
может думать только о вас. Я услышала, как вы вздыхаете, и, пожелав,
чтобы память обо мне лишь смягчала, а не ранила ваши сердца, вздохнула сама.
Из этих грез меня грубо вернул к действительности голос нашего
управляющего, который, стремительно вбежав в комнату, своим известием ужаснул
меня до глубины души.
«Радуйтесь, госпожа моя, радуйтесь! — восклицал он в своем
чистосердечном рвении. — Видно, этой незнакомке было на роду написано послужить
вам. Мы должны неустанно благодарить Небеса за их чудесное
вмешательство. Некоторое время тому назад, когда мы уже устали караулить в
подземелье, вдруг послышались голоса. Они приближались, и каждый из нас призвал
на помощь все свое мужество. Вскоре загремел засов и появился один из
разбойников. Его дерзкий вид сменился мертвенной бледностью (заметной в
свете факелов, горевших у него за спиной), когда двое наших людей схватили
его за руки, а третий приставил ему ко лбу пистолет. Проклятие, которое он
пробормотал, предупредило его сообщников, и с обеих сторон грянули
выстрелы. Мы устремились вперед, не оглядываясь на упавших и преследуя
остальных по переходам подземелья, захватили их всех, и, как нам кажется,
неожиданность едва ли не вполовину ослабила их способность
сопротивляться. В самом большом помещении этого странного места мы обнаружили
(представьте, как мы изумились, сударыня) нашего господина с неизвестной
дамой и трех наших товарищей-слуг. Все они только что были доставлены
туда разбойниками и связаны, и, без сомнения, ужасная смерть ждала их, если
бы не это удивительное событие».
Мы с отцом давно чужды другу другу, — продолжала свой рассказ мисс
Сесил, — но я не могла услышать о его чудесном избавлении иначе, чем с
живейшей радостью. Она, однако, несколько померкла, когда я вспомнила о
трупе Уильямса. Я понимала, что мне предстоит объяснить его присутствие
человеку, имеющему право потребовать отчета и достаточно решимости, чтобы
вынести мне приговор. Отец уже несколько минут находился в доме, а я,
теряясь в разнообразных планах, все не решалась выйти из своей приемной,
пока появление лорда Бэрли не преградило мне путь из нее. Едва дыша, я
молча поднялась и, склонившись перед ним, слезами выказала свою дочернюю
почтительность и радость. «Я знаю все, что ты можешь сказать, дитя мое, —
воскликнул он нетерпеливо, — знаю, как было обнаружено это ужасное
место. Но где лорд Лейстер и его дама?» Онемев при этом вопросе, столь ясном
и определенном, словно отец сам был участником всего, что происходило в
эту ночь, я лишь смотрела на него в полном ошеломлении и ужасе. Брат мой
в поспешном желании найти вас обоих вбежал в мою спальню, куда, вслед за
его громким восклицанием, устремились все присутствующие и куда со всей
возможной быстротой, какую позволяли его недуги, направился мой отец,
надеясь, как мне показалось, увидеть там своего недруга, который занимал его
мысли сильнее, нежели забота о безопасности собственной или моей жизни.
Как же все были изумлены, когда там оказалось лишь безжизненное тело
злодея Уильямса! Кто-то обыскал его карманы, другие осматривали спальню.
Отец некоторое время хранил молчание, затем, устремив на меня взгляд,
который лжецы никогда не отважились встретить, иронически промолвил,
указывая на труп: «Убила его, конечно, ты?» Потом он вновь погрузился в свои
размышления. Немного погодя некое смутное воспоминание мелькнуло в уме
его. Он подошел ближе, взглянул в лицо умершего, казалось, припомнил и,
припомнив, ужаснулся ему, так как вновь ушел в себя и лишь вымолвил тихо: