Убежище
Шрифт:
На вершине впадины она остановила Маленькую Колючку. Ослица опустила голову и принялась чавкать зарослями лебеды.
Сквозь дымку и поднимающийся от песка искажающий жар, Адала увидела приближающегося на высокой гнедой лошади одинокого всадника. Лучники на вершине холма с наложенными стрелами следили за каждым его движением. Женщина лэддэд приближалась к ним абсолютно невозмутимо.
Кто-то позади Адалы отметил храбрость эльфийки. Адала покачала головой: «Это не храбрость, а заносчивость. Она не верит, что мы можем причинить ей вред».
Харади выдвинулся вперед: «Маита, позволь мне убить ее! Я сделаю это ради тебя, ради всех племен Кхура!»
Мужчин, независимо от того, к какому племени они принадлежали, объединяла детская любовь к славе. «Успокойся», — произнесла она, словно нетерпеливому ребенку.
Вейядан ошибалась в одном; не заносчивость подпитывала храбрость Кериан, а спокойное принятие ситуации. Лучники на холме не волновали ее, потому что она знала, что кочевники хотят мести, а не просто убить ее. Она знала, что не умрет сегодня, знала, что могут пройти дни, прежде чем она умрет. Может, дольше. С другой стороны, существовала вероятность, хоть и призрачная, что она выберется из этого живой. Если так, ничто не остановит ее в намерении восстановить фортуну эльфийской нации.
Озвучив свое намерение сдаться кочевникам, она потратила какое-то время, написав несколько писем своим товарищам и друзьям. Последнее, самое короткое, было ее мужу.
Спаси наш народ. Отведи его домой, — написала она. И все. Слова больше не имели значения, но, может быть, этим поступком она могла восстановить волю Гилтаса поступать правильно ради их расы.
В двадцати метрах от шеренги разряженных вождей варваров, Кериан остановила лошадь. Хотела бы она, чтобы Орлиный Глаз был здесь. Ничто не производит более грандиозное или устрашающее впечатление, чем стоящий на задних лапах боевой грифон Сильванести.
«Слышала, вы хотели видеть меня», — спросила она.
Билат завопил: «Подойди ближе! Не подобает мычать на таком расстоянии!»
Кериан не шелохнулась, чтобы подчиниться, так что некоторые из военачальников двинулись к ней. Она одним плавным движением вытащила меч, слабый дневной свет замерцал на выкованном эльфами клинке. Кочевники замерли.
«Ты пришла сражаться или сдаться?» — спросила Адала.
«Сражаться! Львица никогда не сдается!»
Сказав так, она вонзила шпоры и рванула вперед, низко склонившись к шее лошади. Стрелы с шипением вонзились в песок позади нее, когда она ринулась в атаку. В считанные мгновения она оказалась среди вождей кочевников, коля и рубя. Это позволило покончить с угрозой от лучников, которые не могли стрелять в нее, не попав в своих собственных предводителей.
Адала направила свою ослицу прочь от наносившей удары направо и налево Кериан. Она отрубила руку вождю в ярко-зеленом гебе, затем пнула кованым ботинком другого в ребра. Мечи кочевников были острыми, но в отсутствии эфеса был их огромный недостаток. Кериан отрубила пальцы двоим военачальникам, которые пытались атаковать ее с флангов. Ее клинок просвистел вдоль их мечей и, не встретив гарды, способной остановить его, ударил по рукам.
Неспособные справиться с этим вихрем, кочевники разбежались, словно зерна песка под порывом ветра. Все огласилось криками, вожди звали на помощь. Затем, один кочевник закричал громче остальных: «Нет, я возьму ее! Ради маиты!»
Кериан оказалась лицом к лицу с единственным противником, Харади из Тондуна. Всего лишь двадцати лет, он уже был военачальником, одним из наиболее популярных среди семи племен. Он был привлекательным, с оливковой кожей, зелеными глазами и коротко остриженной бородкой. У него единственного в армии кочевников был меч с гардой. Это оружие было реликвией с тех времен, когда его отец был наемником у неракцев.
Двое бойцов кружились и кружились, рубя, прощупывая и не находя незащищенных мест. Кериан приходилось следить краем глаза за остальными кочевниками, близко кружившими вокруг нее, на случай, если они попробуют вмешаться. Но никто не вмешивался.
Перевернув клинок, Харади нанес укол ей в лицо. Она отвела его меч достаточно, чтобы сохранить глаза, но не левое ухо. Острие его меча нанесло ее ушной раковине уродливую болезненную рану. Она немедленно отплатила ему уколом под его вытянутую руку, пронзив ему подмышку. Он открыл рот и повалился вперед, выронив меч.
Она бы прикончила его, но мир вокруг нее взорвался. Вспыхнула молния, и внезапно прогремел гром, повалив Кериан на землю. Если бы в этот момент на Львицу напали кочевники, они бы легко убили ее.
Эта вспышка так мучительно обожгла ей глаза, что она не могла видеть. Все было в ослепительном сиянии и реве. Молния не могла попасть прямо в нее; она была бы мертва. Но удар, должно быть, пришелся очень близко.
Посреди этого яркого ослепительного сияния она увидела мерцание темноты. Постепенное оно стало более отчетливым, более темным и различимым. Она услышала трепет крыльев.
На мгновение, Кериан подумала, что это Орлиный Глаз. Но не величественный грифон промелькнул над ее кровоточащим лицом, а большая летучая мышь. «Почему я все время вижу летучих мышей?» — подумала Львица, хотя этот вопрос не особо занимал ее. Она плавала в странной изолированной пустоте.
Поток холодного дождя выдернул ее в реальность. Она лежала в непосредственной близости от своей павшей лошади. Бедная гнедая была мертва, ее шея была сломана, а левая нога Кериансерай была придавлена ее весом. Поблизости лежал скакун кочевника, тоже мертвый. А самого воина не было видно и следа.
Мимо нее неслись волны всадников на конях. Стряхнув замешательство и потоки дождя, она поняла, что это была королевская конница Сахима, а не кочевники или эльфы. Тяжеловооруженные кхурские всадники атаковали Озеро Грез, сокрушая более многочисленную, но дезорганизованную толпу кочевников, и отбрасывая ее назад. Над лавиной кхурцев летали пять шаров голубого свечения.
Она потерла глаза и сильно потрясла головой, полагая, что ее видение было вызвано ударом молнии, но огни не исчезли. Большие по размеру, чем блуждающие огоньки в Инас-Вакенти, они летали более целеустремленно, кружась в размеренном медленном танце в десяти метрах над полем боя. Казалось, ни кхурские кавалеристы, ни кхурские кочевники не замечали их.
Кериан вытащила ногу из-под мертвой лошади и встала. Голубые сферы немедленно направились к ней. Они двигались так быстро, что у Львицы не было шанса уклониться. Едва они коснулись ее, мир снова взорвался в треске грома и ослепительном свечении.