Убежище
Шрифт:
Процессия выдвинулась, сопровождаемая на флангах всадниками, державшими копья с перевернутыми кувшинами для воды на наконечниках, традиционный для кочевников символ перемирия. По приказу Адалы все держали мечи в ножнах, а луки ненатянутыми. Сама она, как обычно, была безоружна.
Во время их обсуждения гремел гром. Когда они добрались до вершины длинного гребня, извилистая молния вспыхнула прямо над отрядом Адалы, немедленно сопровождаемая раскатом грома. Лошади рванулись, но беспокойная орда кочевников издала одобрительные крики. Те, Кто Наверху снова явили свою милость! Все могли ее видеть. Огонь с
Небольшой патруль эльфийской кавалерии видел, как со стороны пустыни показался двигавшийся рысью отряд кочевников. Этот патруль еще не слышал о приближении орды кочевников, но этот небольшой отряд перед ними насторожил их. Один из эльфов узнал символ перемирия и пояснил капитану значение перевернутых горшков на копьях эскорта.
«Отправьте донесение лорду Планчету», — хладнокровно произнес капитан. — «Передайте ему, что несколько кочевников наносят нам дружественный визит». Он повернулся к курьеру: «Подчеркните слово дружественный».
Солнце встало позади чистой полосы неба на восточном горизонте и сразу же скрылось в облаках. Несшийся галопом курьер попадал и выскакивал из нехарактерной измороси. К моменту въезда в Кхуриност лошадь с наездником исходили клочьями пара.
Беседующий со своими ближайшими советниками собрались в круглом зале для аудиенций в его починенной палатке. Различные курьеры один за другим передавали новости. Весть о бунте Кериансерай вызвала гул среди советников. Когда к этому добавилось известие о прибытии десяти тысяч кочевников, страсти, в самом деле, накалились. Гилтас отправил приказ Кериан остановить свое наступление на кочевников и вернуться в Кхуриност, но у него не было уверенности, что она выполнит этот приказ.
Промокший курьер доставил новости, что предводители кочевников желают встретиться с Беседующим с Солнцем и Звездами, и что они несут символ мирных переговоров.
При этих известиях в комнате стало тихо. Гилтас сказал: «Я встречусь с ними».
«Великий Беседующий, нет!» — Вспыхнул Планчет. — «Это не разумно и не безопасно. Позвольте мне отправиться вместо вас». Оправившийся от лихорадки и раны, Беседующий все еще был слаб, и ему было тяжело ходить или стоять продолжительное время. Видеть предводителя эльфов в таком состоянии могло поощрить кочевников.
Гилтасу пришлось неохотно согласиться с доводами своего старого друга.
Не было времени организовывать внушающую благоговейный ужас демонстрацию эльфийской силы. За дни своего маскарада Гитантас Амбродель достаточно узнал о кочевниках, чтобы сказать Беседующему, что не будут уважать Планчета, если тот покажется в одиночку или в слишком простом виде. Так что для камердинера Беседующего был подобран грациозный белый конь. С эскортом, включавшим сотню конных воинов и капитана Амброделя, Планчет выехал из Кхуриноста. Сперва он должен помешать Львице. Переговоры будут бессмысленны, если она устроит атаку.
Он обнаружил ее, ведшую восемнадцать тысяч воинов, больше половины эльфийской армии, вдоль гребня к северо-западу от Кхури-Хана. Ее импульсивный бросок замедлился до шага, по мере того, как ее отточенное тактическое чутье брало верх. Она выслала многочисленных разведчиков и ожидала их возвращения,
«Леди, именем Беседующего с Солнцем и Звездами, я приказываю вам вернуться в Кхуриност со всеми вашими всадниками!» — произнес Планчет.
«Я теперь отвечаю перед более высокой властью, чем Беседующий», — ответила она, натягивая поводья. — «Перед эльфийским народом».
«Кочевники просят переговоров. Вы так настроены на войну, что не позволите мне поговорить с ними?»
Она пожала плечами: «Говорите, что хотите, это не изменит сути. Кхурцы жаждут нашей крови».
Время поджимало. Во время раскатистого эха грома Планчет подъехал на своем белом коне вплотную к гнедой Кериан.
«Придержите свою руку, леди», — настаивал он. — «На один час, умоляю вас».
Словно пылкие молодые офицеры у нее за спиной, он затаил дыхание. Он наблюдал ход мыслей на ее лице, словно игру света и тени на песках пустыни. Несмотря на лежавшие между ними совместные годы, у него не было уверенности, что она даст ему требуемое время.
Наконец, она кивнула: «Ради старой дружбы, один час. Меньше, если кочевники двинутся на Кхуриност».
Планчет кивнул и пришпорил коня. Его свита рванула вслед за ним вдоль дюны. Облегчение от согласия Львицы быстро прошло, поглощенное новым беспокойством. Камердинер ощущал себя самозванцем. Несмотря на все свои таланты, он не обладал царственными манерами или осанкой, которая естественным образом была присуща его сеньору. Его телосложение было долговязым, но слегка сутулым, кхурское солнце выбелило его волосы. Фактически, никто не признал бы в нем короля — или хана.
Вожди кочевников услышали, как проревели горны и увидели поднимавшиеся в свинцовое небо столбы пыли.
Адала на спине Маленькой Колючки наклонилась вперед, деловито работая руками. Вапа видел, что у нее была маленькая ротанговая корзинка. Кольцо по краю истрепалось, и она заменяла его свежим пучком травы.
«Хан лэддэд», — прошептал Вапа. Она кивнула.
«Я закончу до его прибытия».
Когда эльфы приблизились, вожди и военачальники кочевников выпрямились на своих крепких пони. Эльфы были верхом на длинноногих лошадях, отчего казались выше. Сидевшая, как и прежде, на своем преданном осле, Адала была самой низкой во всей группе. Она, как и всегда, также была единственной женщиной среди присутствующих. Она и виду не подавала, что замечает это. Вместо этого она закончила починку корзины, заправив на место концы нового кольца, а затем повесила контейнер на короткий рог своего седла.
Ехавший впереди эльф на белом коне остановился. Осмотрев слева направо шеренгу вождей кочевников, он сообщил: «Я — Планчет, советник Беседующего с Солнцем и Звездами, монарха всех эльфов».
Тихое удивление пробежало по собранию людей. Он говорил по-кхурски.
Адала выглядела не впечатленной. Она ответила на общем языке: «Я — Адала Фахим, Саран-ди-Кайр, Вейядан Вейя-Лу и хранитель маиты. Я желаю говорить с вашим ханом».
Теперь эльфы были застигнуты врасплох. Планчет с удивлением разглядывал одетую в черное, по-матерински выглядевшую, женщину. Очевидно, он ожидал иметь дело с одним из этих свирепо выглядевших мужчин. «Наш Беседующий занят. Я представляю его», — сказал он.