Убежище
Шрифт:
«Кериансерай, я люблю тебя больше жизни», — прошептал он. Ее нараставший гнев улетучился. «Но я должен делать то, что лучше всего для эльфийской нации», — добавил он. — «Твои поступки продолжают провоцировать наших врагов и раздражать наших союзников. Ты последовательно совершаешь импульсивные опрометчивые поступки в то время, когда малейшие нюансы наших деяний могут означать жизнь или смерть».
Его осанка стала прямой, и в это мгновение ее муж исчез. Теперь к ней обращался Беседующий: «Ты снимаешься с командования моими армиями».
Если бы он вытащил клинок и нанес удар, и то не поразил бы ее сильнее. Она в шоке уставилась на него, пока он продолжал.
«Я верю, что со временем ты поймешь, почему я должен принять такое решение, поймешь, в каком постоянно нарастающем политическом напряжении мы находимся. Таранас возглавит кавалерию. Хамарамис сохранит командование моей личной стражей. Ты можешь служить в любом отряде, в котором пожелаешь, или можешь подать в отставку».
С этими словами он неуклюже повернулся и, тяжело опираясь на импровизированную трость, хромая, вышел.
В нескольких метрах, в коридоре, ведущем в главную комнату палатки, поджидал Планчет. Когда появился Беседующий, Планчет в три длинных шага покрыл расстояние между ними.
От монарха требовалось много печальных решений. Только что сделанное им было самым наихудшим. Гилтас повернул к Планчету посеревшее лицо в испарине и прошептал: «Сделано. Отведи меня домой».
Вода на коже Кериан высохла. Она не знала, сколько времени прошло, но когда, наконец, пришла в себя, то сидела на ковре, прижавшись спиной к ванне. Ее нижнее белье было жестким и сухим.
Уволена. Она была уволена. Собственным мужем!
Сколько лет она служила в армии, сражаясь с врагами своего народа? Сколько она пролила крови и дралась с противниками более многочисленными, более сильными, более беспощадными, чем она? Она побеждала и терпела поражения, много раз, но всегда продолжала борьбу. Она никогда не успокаивалась. А теперь она была отправлена в отставку, вышвырнута, унижена.
Гилтас ошибался. Она совершала ошибки, она признавала это, но ее поведение не было безрассудным, оно было верным. Если их народ хочет выжить, им нужны храбрые и решительные действия, а не мягкие слова и увиливание. Инас-Вакенти была тупиком, столь же опасным для эльфов, как жар пустыни и набеги кочевников. Возможно, их народ еще не достаточно силен, чтобы вернуть Сильванести и Квалинести, но вряд ли они станут сильнее на этом унылом поле палаток, существуя на милость варваров. И стать сильнее, пересекши смертоносный котел Высокого Плато лишь затем, чтобы столкнуться с смертельными загадками Долины Голубых Песков, они тоже не могли.
Нет. Эльфы снова должны взять управление судьбой эльфов. Если Гилтас и его мягкотелые советники не понимали этого, кто-то должен показать им путь. Они цеплялись за воображаемую жизнь, думая, что протокол и старшинство имеют значение, думая, что вежливость и компромисс обеспечит безопасность их народу. Кому-то нужно заставить их осмыслить реальность.
Первый шаг к спасению эльфийской расы был прямо здесь. Они должны захватить Кхури-Хан и использовать его в качестве своей базы для нанесения ударов за пределы Кхура. Гилтас всегда с неохотой конфликтовал с Сахимом, потому что хан людей предложил эльфам убежище, когда они были в беде, но за это убежище пришлось заплатить слишком высокую цену — и Кериан думала не только о стали и серебре. Жизнь, которую им пришлось вести, выпрашивая у людей объедки, иссушала сердца и души их народа. Сахим-Хан был лжецом, интриганом и жадным бандитом. Он не заслуживал уважения, и еще меньше пощады.
С Кхури-Ханом в руках, у эльфов появится доступ к морю. Могут быть экспроприированы или построены корабли, и Львица со своими бойцами сможет совершать набеги на побережья Сильванести и Квалинести. Можно было захватить корабли их бывших завоевателей, и устроить конные набеги на прибрежные города. В Южном и Восточном Коурраине были острова с умеренным климатом, которые не устоят перед решительным нападением. Новая эльфийская нация станет нацией мореплавателей, копя могущество и богатство до того дня, когда вернет свои исконные земли.
Этот день настанет. Стиснув кулаки, Кериан поклялась себе, что он настанет, и не в каком-то туманном отдаленном будущем, а скоро. Очень скоро.
Кериан встала, поспешно натянув свою грязную одежду. Было понятно, что разговор с Гилтасом и его советниками будет бессмысленным. Она расскажет свою идею воинам. Как и она, они понимали реальности жизни. С ними за ее спиной, Гилтасу придется прислушаться к ней. Он должен был увидеть логическую безукоризненность ее плана.
Снаружи было абсолютно темно, по переулкам гуляли порывы ветра, туда по одному, затем обратно — уже по другому. Облака над головой озарялись розовыми вспышками. Странное зрелище заставило Кериан остановиться, не смотря на пылавший в груди жар замысла. Молнии были белыми или голубоватыми. Даже в богами проклятых пустошах Кхура молнии не были красными.
Продвигаясь по изогнутым дорожкам к казармам воинов, Кериан никого не встретила. Тем не менее, быстро поняла, что была не одна. В сотне метров от палатки Хамарамиса она мельком увидела двигавшиеся позади тени. Отточенное годами бегства чутье предупредило ее. Когда в следующий раз вспыхнула алая молния, Кериан внезапно обернулась. Она никого не увидела, но не сомневалась, что ее преследовали — и больше чем один.
Она расстегнула ножны.
По переулку ветер гнал дым с кухонь. Над головой проносились маленькие черные силуэты, издавая слабый скрип. Она лишь один раз еще видела в Кхуре летучих мышей, в ту ночь, когда ее осыпало листьями ясеня. Недавние события вытеснили из ее памяти то пророчество. Теперь воспоминание вернулось с полной силой.
Кериан продолжила свой путь по улице, создавая столь много шума, сколь только могла, чтобы не вызвать подозрений. Выйдя на перекресток трех улиц, она метнулась вправо и рванула по извилистому проходу, делая большие шаги и приземляясь лишь на кончики пальцев. Старый кагонестийский трюк, чтобы оторваться от преследователей.
Она пробежала достаточно долго, чтобы сбилось дыхание, а затем нырнула за палатку торговца тканями, полог которой был закрыт на ночь. Над головой продолжали проноситься летучие мыши, лавируя между брезентовыми крышами. Когда они унеслись, опустилась тишина. До ее ушей не доносилось звуков погони. Кериан вышла из своего убежища, чтобы продолжить путь, и ее босые ноги ступили на мягкие зеленые листья.
Не глядя, она знала, что это были листья ясеня.
Свежий воздух дразнил ее спину. Обернувшись, она посмотрела назад на изогнутую улочку. Перекрывающиеся края матерчатых крыш лениво хлопнули, а затем снова успокоились. Порывы ветра заставляли палатки надуваться и опадать, словно дышали какие-то огромные животные. Все, за исключением одной. Одна палатка не прогибалась — потому что кто-то прижался к ней.
Кериан встала устойчивее и взялась обеими руками за рукоять меча. Ей не пришлось долго ждать.