Убежище
Шрифт:
«Лэддэд сделали это», — наконец произнесла она.
Вапа нахмурился. «Нет, Вейядан. Какими бы варварами мы их не считали, они не такие демоны. Это какое-то зловещее происшествие. Возможно…»
«Дурак! Ты не видишь своими собственными глазами?»
Он уставился на нее — ее собственные глаза были огромными бездонными колодцами боли. «Лэддэд сделали это», — яростно сказала она, повышая голос, чтобы повторить свои слова для всех остальных. — «Лэддэд сделали это!»
Билат сообщил, что не найдено сломанного оружия эльфов, мертвых эльфов, и даже мертвых эльфийских лошадей, но Адала настаивала, что лэддэд после резни тщательно все собрали, чтобы скрыть свою вину.
Ничто из сказанного Вапой или Билатом не могло разубедить ее в этом. Затем один из людей Билата принес шокирующую весть, разом поставившую точку в спорах. В ближайшей ложбине были обнаружены следы трех лошадей. Эти отпечатки несли явные признаки работы кузнецов лэддэд. Более того, они вели по ложбине прочь от лагеря, и соединялись с множеством схожих следов. Несомненно, здесь прошла армия лэддэд.
«За эти убийства», — поклялась Адала, — «они заплатят».
Вапа, хотя и не переубежденный, промолчал.
Остальные криками и воплями изливали свой гнев.
Это больше не было войной только за сохранение священных земель Кхура от чужеземцев. Теперь, прижимая к груди истерзанные тела своих дочерей, в пропитанном их кровью платье, Адала из клана Вейя-Лу посвящала себя Торгану, богу мщения. Никаких пленных. Ни пяди земли. Это война на уничтожение.
6
Планчет и Гитантас вот уже несколько часов торчали в пристройке на крыше, наблюдая за вышагивавшими вверх и вниз по улицам патрулями, барабанившими в двери и окликавшими любого на пустынных площадях. Где бы ни возникли изначально беспорядки, солдаты Сахим-Хана подавили их — несомненно, тяжелой рукой.
Необходимость оставаться в укрытии, когда они стремились быть со своим Беседующим, испытывала их терпение. Солнце достигло зенита, затем миновало его на безоблачном голубом небосводе. В маленьком саду стоял тяжелый аромат стручков кардамона и коры кефра, столь же невыносимый, как и жара. Гитантас сбросил свою маскировку, стянув с головы черный парик и засунув его за ряд горшков.
Когда долгий период времени прошел без каких-либо признаков патрулей, Гитантас хлопнул по спине старшего эльфа и сказал: «Пойдем!» С натянутым замечанием об уважении к старшим, Планчет последовал за ним.
Кхурская традиция строить дома шире вверху, чем у основания, делала путешествие эльфов намного менее трудным, чем оно было бы где-либо в другом месте. И пересечение Кхури-Хана по крышам оказалось поучительным процессом. Пока эльфы лазали по зданиям, они слышали плач детей, смех, громкие споры и как занимаются любовью. Сотни различных запахов пищи конкурировали с дымом, ладаном и зловонием уборных. Жизнь простых горожан была открыта взорам Гитантаса и Планчета, когда они незамеченными проходили над их головами. Кхури-Хан, несомненно, был чуждым, но наряду с тем был решительно определенно живым.
Вблизи Храмового Пути здания становились выше и больше. Это уже были не частные дома, а правительственные склады, амбары и общины духовенства различных храмов. Уже после заката они, наконец, добрались до длинной пешеходной улицы, вдоль которой тянулся ряд святых храмов.
Вход в каждый храм освещался вставленными в железные кольцевые держатели факелами. В их мерцающем свете Планчет и Гитантас наблюдали за марширующими взад-вперед маленькими отрядами кхурских солдат с алебардами на плечах. За исключением этих патрулей, широкая улица была пуста.
«Вот Храм Элир-Саны», — прошептал Гитантас, указывая вправо.
Купол храма подсвечивался изнутри и испускал в темноту слабое голубое сияние. Во дворе не было видно служителей или жриц. Обрамлявшие низкую стену колокольчики позвякивали в ночном бризе.
Вопрос теперь заключался в том, как спуститься. Они находились в десяти метрах над дорогой, наверху трехэтажного здания с плоской крышей. Его стены ровно и прямо спускались к тротуару, не предлагая опор для безопасного спуска.
Внимательное исследование крыши подсказало решение: запертый изнутри люк. Гитантас смог просунуть тонкие пальцы под его край и открыть. Медленно и тихо, они подняли крышку.
Снизу никто не крикнул, поэтому Гитантас лег на крышу и заглянул в люк, пока Планчет держал его за ноги.
«Здесь зал», — прошептал Гитантас, свесившись головой в люк. — «С кучей дверей».
Планчет пробормотал проклятие. Нет, чтобы замечательный пустой склад — так они пытались войти в спальные покои жрецов!
Он начал, было, тащить Гитантаса обратно, чтобы они могли попробовать другое здание, но гибкий молодой эльф поднял ногу, ухватился за дверной косяк и кувыркнулся в люк. Он приземлился бесшумно, точно кошка. Подняв руки, он пригласил Планчета воспользоваться собой в качестве лестницы, чтобы спуститься.
«Наглый щенок», — пробормотал камердинер Беседующего. Хотя и менее ловкий, чем Гитантас (который был вчетверо его моложе), Планчет не был дряхлым старцем. Он опустился на руках в люк, повис на секунду и спрыгнул. К несчастью, Гитантас, в своем усердии помочь, ухитрился уронить его. Двое эльфов клубком с глухим стуком свалились на деревянный пол.
Они замерли, ожидая, что из комнат появятся сонные жрецы. Ничего. Из-под дверей не показался свет. Святые отцы безмятежно спали.
Эльфы поспешили по залу в сторону лестничной площадки. Когда Планчет огибал верхние ступеньки, он на полном ходу налетел на женщину. Она была облачена в бледно-серое платье и чалму, и у нее не было лампы. При виде двоих нарушителей, внезапно возникших на ее пути, она потеряла дар речи, а рука Планчета зажала ей рот прежде, чем она вновь обрела его. Он прижал ее к стене, надеясь предотвратить любую магию, которую она может попытаться использовать против них.
«Проклятие, мы вошли в женскую общину жриц!» — прошипел он. — «Это случайно не Са'ида?»
Гитантас покачал головой и прошептал: «Тихо, леди. Мы не причиним вреда. Нас несправедливо преследуют солдаты хана, и мы ищем убежища в Храме Элир-Саны. Вы понимаете?»
Она кивнула, и он улыбнулся. «Мы отпустим вас, но вы не должны поднимать тревогу. Да?» Снова, кивок.
Эльфы обменялись взглядами. После секундного колебания, Планчет убрал руку. Жрица немедленно прошипела: «Мужчинам здесь нельзя находиться! Вообще!»