Убить героя
Шрифт:
Он с силой толкнул Шуна к стене. Тот перелетел через кушетку и больно ударился боком об острый край торчащей бетонной плиты. Скрючившись на полу в форме зародыша, Шун долго не мог восстановить нормальное дыхание и заходился удушливым кашлем. Кзавер запрыгнул на скошенную плиту, легко и непринужденно, замер в немыслимой позе, словно никогда и не слышал о центре тяжести и законах гравитации, скривил губы и продолжил:
— А тело-то хочет жить, да? Тело-то сопротивляется…
Шун наконец отдышался, сел ровнее и посмотрел вверх, на своего мучителя. Кзаверу это не понравилось,
— Что ж, отлично, — вздохнул Шун. — Исчезну — так и еще лучше. Совсем хорошо. Спасибо.
Он осторожно поднялся и принялся тщательно отряхивать волосы и одежду, игнорируя художника. Ему не надо было смотреть, чтобы знать, что Кзавер закипает от ярости. Его поле бурлило так, что кожа Шуна невольно покрылась мурашками.
— Думаешь, тебе нечего бояться? — зло выплюнул Кзавер. — Тогда я разорву тебя сам.
Как бы Шун не храбрился, как бы не мирился со смертью и полным небытием, но испытывать боль ему совершенно не хотелось. И тот факт, что голова его начинает раздуваться и пульсировать, на самом деле, напугал его до чертиков.
"Расслабься, все сейчас закончится, все наконец-то закончится", — повторял он себе, но тело не собиралось сдаваться, тело сопротивлялось изо всех сил, руки царапали виски, а взгляд метался по разрушенной комнате в поисках укрытия.
— Давай же! — подбадривал Кзавер. — Сделай что-нибудь! Повесели меня!
Предсмертные картинки замелькали перед внутренним взором Шуна с немыслимой скоростью, сознание перебирало все, что успело в себя впитать, надеясь отыскать ключик к спасению. И в какой-то миг Шун вспомнил то ощущение, что появилось у него в номере публичного дома, ухватился за него, как за соломинку. Если бы только он мог вот так закрутить неведомую воронку, если бы в нем остались силы на еще один всплеск…
Пожалуйста. Пожалуйста! Пожалуйста!
— Ты растратил все, не сомневайся! — громко сказал Кзавер, глаза его светились от восторга. — А своей…
Но, видимо, не зря говорят, что раз в год стреляет и палка. Пространство за спиной художника пошло рябью, деформируя внешний вид его жуткой инсталляции, закрутилось белесой воронкой. Шун почувствовал сильное притяжение и ухватился за глыбу, расставил ноги, загнав ботинки под скол бетонной плиты. Кзавер удивленно посмотрел на него, кинул быстрый взгляд за спину и неуверенно хохотнул.
— Так вот… — Голос его дрогнул, а на лице проявлялась то одна эмоция, то другая, абсолютно противоположная. — Так вот, что вы имели в виду, господин! — Кзавер расхохотался в голос. — Так вот где…
Притяжение усилилось, подхватило художника и бросило к воронке. Когда его тело исчезло на той стороне, тягучие края сомкнулись не сразу, и Шун увидел сквозь портал пылающий лес.
Неужели…
Решение было спонтанным и не осознанным до конца, руки сами зацепились за выступ глыбы и подтянули туловище выше. Потеряв опору, Шун понесся к воронке вслед за Кзавером, сгруппировался, как мог, обхватил голову, влетая в белую пространственную рябь.
Приземлился он довольно удачно, волчком прокатившись по каменистой поверхности и затормозив у самого края огненной полосы. Встал и
Кзавера он не нашел, возможно, художник приземлился где-то дальше, за стеной огня. Или в огне. Шун улыбнулся. Так значит, именно об этом месте ему когда-то рассказывал Тони? Именно здесь…
Он еще раз осмотрелся, щуря глаза. Здесь, где-то здесь… Интересно, как выглядит та метка? Хотя… какая разница? Он же не собирается искать Пса в этом огромном пылающем мире? Что за глупость…
Словно ответом, над крышей пятиэтажки разлилось серебристое свечение. На фоне черного дыма ярко запылал какой-то символ, похожий на зигзаг. Ну конечно… разве мог он избежать своей участи счастливчика, которому преподносят на блюдечке разнообразные гадости? Шун пошел вперед, разглядывая метку.
В этом мире он чувствовал себя спокойнее. Несмотря на разверзнутый ад, складывалось впечатление, что все самое плохое здесь уже случилось. Взрывы отгремели, крики затихли, вот только огонь почему-то до сих пор бушует и даже не думает спадать. Шагая к зданию, Шун внимательно осматривал пылающие деревья, и через пару минут понял, что огонь довольно странный. Он словно горит сам по себе, давно уже пожрав все горючие материалы.
"А ведь так оно и есть, — подумал Шун. — Тони рассказывал мне о пожарах почти месяц назад. Неужели за это время огонь не успел бы уничтожить тут все? С такой-то интенсивностью".
Окна в подъезде пятиэтажки уцелели, и воздух внутри был сносным, дымом практически не пахло. Шун прикрыл за собой массивную входную дверь, отдышался в полутьме и пошел вверх по лестнице. Никакого пропускного пункта тут не было, а вот лифт имелся и, возможно, он даже работал, но Шун не стал рисковать и проверять. Оглядев второй и третий этаж, он пришел к выводу, что это жилой дом для работников Агентства. Интересно, что случилось с телами? Куда они делись? Должно же было остаться хоть что-то. Шун заглянул в пару небольших квартир, хозяева которых не удосужились запереть замок, но и там никого не обнаружил. Может, была эвакуация? Может, все не так плохо, как он себе представляет, и в этом мире еще остались живые люди?
Дверь на крышу была так же не заперта, она тихо поскрипывала, пропуская на технический этаж вонючую гарь. Шун сделал несколько глубоких вдохов-выдохов и вышел на открытое пространство. Метрах в десяти от двери его ждал Стальной Пес. Он сидел в широком кожаном кресле — и где только его раздобыл? — потягивая из высокого фужера белое вино. Над его головой мерно светился зигзагообразный знак.
— Эйваз, — то ли спросил, то ли сказал утвердительно Шун. — Руна познания. Раскрытие тайн и секретов.