Убить Горби
Шрифт:
Когда он удалился, Олег похлопал себя по карману брюк, нащупал пачку сигарет, вынул ее, достал сигарету и закурил. Глядя вслед удаляющемуся в полумрак соотечественнику, он вдруг почувствовал небывалый прилив счастья. Оно буквально пронзило его, разбудило сердце, зашумело в ушах, заставило улыбнуться и полной грудью вдохнуть экологически чистый воздух этой местности.
– Да пошел ты куда подальше! Работа у него, понимаешь! – воскликнул он в сердцах. – Как же хорошо жить, просто жить, мать вашу, без этого самого якоря под названием «Родина» на душе! Все, отпускаю тебя навсегда, Родина. Иди своей дорогой, я пойду своей. Я еще совсем молодой мужик, найду себе другую, а ты давай-ка лучше займись такими щенками, как этот дурак Евгений!
Он почувствовал в себе столько нового оптимизма и здоровья, что решил по такому случаю выкурить еще одну типа «Smoking kills».
«Значит, пачку эту он привез из России. А Олимпиада уже заканчивается… Что же, он такой идиот тащить из Москвы запас левых сигарет? Секунду… Что здесь такое?»
Он обнаружил между сигаретами посторонний предмет, оказавшийся запиской: «Канада не так далеко, как может показаться. Однако, всегда можно договориться. Кстати, какое подходящее слово рифмуется с «договориться»?
«Делиться», – подумал он и почувствовал, что окончательно протрезвел.
– Я знал… Я почувствовал. Только поздно. Идиот! Сам ему все рассказал, про рукопись наплел. Чертова выпивка – все зло от нее. Расслабился. И все же… елки-палки, как же получилось, как нашли? Кто мог сдать? Некому ведь…
Нахлынувшие было счастье и беззаботность как рукой сняло. Одного только не мог он понять: отчего Евгений не заинтересовался рукописью? Ведь именно в ней содержалось многое из того, что так могло интересовать авторов записки. То ли это простой внештатник, использованный в качестве курьера, то ли парнишка оказался полным профаном и дураком.
Впрочем, не это сейчас важно. Олег устремился к причалу и ловко, словно ему все еще двадцать лет, запрыгнул на корму своей сорокафутовой яхты, проигнорировав трап с перилами. Теперь он был сосредоточен и максимально собран. От пьянчужки, завсегдатая портового заведения, допускающего мелкие нарушения закона, не осталось и следа.
В ожидании загрузки компьютера Олег сосредоточенно анализировал возможные варианты развития ситуации, пытаясь также угадать автора нахальной записки.
Как же они его нашли в этой тихой гавани? Его быт устоялся, тяготила только рукопись, написанная на досуге, большей частью под влиянием виски, а, точнее, беспокойство, что ее никто никогда не прочтет. Он уже привык к новому образу жизни, даже позволял себе путешествовать по миру, избегая визитов в Россию.
А ведь на самом деле было чего опасаться.
Драматическая ситуация, в которой они в августе 1991 года оказались с Батей на Кипре, имела неординарное развитие. Очутившись на острове на нелегальном положении, без средств и в растерянности, наконец, без Горбачева, которого должны были сопровождать и оберегать, они приняли решение выйти на связь с генералом Степановым, используя открытый канал. Проще говоря, позвонить ему на служебный номер.
Однако, по известной причине, ответить им тот уже не мог.
В начавшейся заварухе, когда на карту были поставлены судьбы целых народов, о двух офицерах спецслужб все забыли. Наверняка таких забытых в те дни и месяцы набралось бы на полк, а то и дивизию. Леонид Антонович и Олег, однако, вопреки самым худшим опасениям и пессимистическим прогнозам относительно собственной судьбы, оказались в привилегированном положении.
Кто-то очень тщательно готовился к приему на острове президента СССР. Более того, этот кто-то предполагал, видимо, что Горбачев проведет за границей не один день. Батя, решивший действовать по инструкции, словно и не было попытки их ликвидации, принял решение продолжать следование в пункт назначения – маленькую рыбацкую деревушку на северо-западе Кипра. Как оказалось, там их ждал поистине сказочный сюрприз…
Наконец, почтовая программа загрузилась, и Олег написал Пашке короткое сообщение: «Они проснулись. Будь готов». И дописал для конспирации: «Привет семье».
– Бьюсь об заклад, наш Пашка до сих пор еще орел! Наверняка прямо сейчас охмуряет очередную красавицу, – проговорил Олег, улыбаясь. И нажал кнопку «отправить».
Глава двадцать четвертая. РИМ
Внизу, слева, справа и впереди до самого горизонта был Рим. Он окружал и впитывался в тело и сознание, будоражил воображение, перестраивал с делового на созерцательный лад все движения. Столько лет минуло с тех пор, как Павел Семенов впервые оказался здесь, в этом городе, который отчего-то зовут вечным, хотя все знают – ничего вечного на земле нет. Люди обожают давать всему многозначительные определения. Риму это звание помогает оставаться величественным и загадочным городом, а не просто большой земной столицей.
Огни города, не столь яркие, повсеместные и кричащие, с вездесущими рекламными конструкциями, светящимися или подсвеченными, как в Москве, тусклостью своей скорее напоминали зажженные на балконах факелы, и это городу было очень к лицу.
Павел стоял и глядел в даль, где сотни окон то зажигались, то гасли, и за ними в этом далеко неординарном месте кипела обычная итальянская жизнь: радость, счастье, любовь, досада, злость, неприятности, невыученные уроки, строгие нотации, семейные ссоры и восторги.
Едва лишь гасла сигарета, он уже тянулся за другой. Начатая бутылка «Тиньянелло» 2001 года на столике и небрежно брошенный на спинку плетеного стула пиджак дополняли окружающий пейзаж.
Сорок лет столь насыщенной жизни, что ее хватило бы на два десятка полноценных детективных сюжетов, и вдруг – тишина. Тишина уже три года. Он не испытывал недостатка в средствах и даже в дружбе. Точнее, в приятельских отношениях. Его до сих пор не побеспокоили те, кто должны были это сделать еще при Ельцине. Он ни разу не был объявлен в международный розыск и потому, свободно владея английским языком и имея на руках паспорт гражданина США (спасибо Эрлиху), мог даже позволить себе путешествовать по всему свету.
Его сотрудничество с фондом Эрлиха прекратилось так же стремительно, как и началось.
Дело было в Белграде, накануне операции НАТО по расчленению ненавистной Западу Югославии, что в итоге привело к формированию в центре Европы потенциально опасного для ее стабильности промусульманского анклава в Косове.
Эрлих давал обед на вилле, расположенной в двадцати километрах к югу от югославской столицы. Скрытая от посторонних глаз территория патрулировалась вооруженными охранниками. Американцев в Белграде в те дни, мягко говоря, недолюбливали, и Рис справедливо опасался за свою безопасность. Эх, знали бы еще сербы, что делает здесь этот седовласый, с виду очень приличный и миролюбивый господин!