Убить Хранителя
Шрифт:
Я думал, что на меня посыпятся вопросы, требования объяснить последние слова или даже упреки в трусости. Но принц не произнес ничего. Его ладонь крепко сжала рукоять меча, а глаза впились в неведомую мне даль, в какую-то точку на горизонте или даже за ним. Я не знал, куда он смотрел и что хотел увидеть. Но через миг Быстрый Стрелок спустился по лестнице и побежал в сторону дворцовой площади.
23
МОЙ ДРУГ ушел строить мечту.
Когда Быстрый Стрелок, возжелавший получить трон — да не просто так, а огнем и мечом, — отправился возвращать принадлежавшее, как он думал, ему по праву рождения, во мне еще играли сомнения. Но, как только посмотрел на узкую,
Удивительно. Вот он несется по площади, весь полыхающий изнутри, с бурлящей в жилах молодой кровью. Но без ненависти к узурпатору. Обычно лицо принца при упоминании дяди слишком явно выдавало неприязнь. Но не сейчас.
Я решился помочь молодому принцу стать королем Арнолла.
Пространство предо мной расплылось, задрожало озерной гладью, поглаживаемой ветром, и превратилось в визуальный портал, предназначенный не для перехода, а для слежения.
Я воспарил над дворцовой площадью. Внизу развернулось поле битвы. Королевские гвардейцы, с ног до головы облаченные в металл, двигались быстро и четко. Тяжелые доспехи нисколько не мешали отражать удары бунтовщиков и беспощадно разить, пробивая кольчуги стальными клинками.
Отвергнувших короля гвардейцев прижали к стенам дворца. Те, понимая безысходность ситуации, сражались остервенело, с криками, воплями, пеной у рта. Если уйти в мир иной, то захватив побольше врагов. Врагов, которые еще недавно являлись их боевыми товарищами. Может, кто-то из переметнувшихся к принцу успел пожалеть сейчас о своем решении, но ничего уже нельзя было изменить. Оставалось одно — биться на смерть. Но количество присягнувших Быстрому Стрелку людей сокращалось на глазах — они умирали слишком быстро. Гвардейцы короля превосходили числом.
Той же участи подверглось и тысячное войско ополчения, которое привел с собой принц. Оно уступало королевским гвардейцам и качеством снаряжения, и умением вести бой. Обучение, конечно, не пропало даром. Но что эти люди — обычные горожане, ремесленники, торговцы, чернорабочие — могли противопоставить профессиональным солдатам? Тем, кто всю жизнь посвятил оружию и убийству?
Небольшое войско лучников помогло только в начале сражения. Меткими оказались лишь первые стрелы, а потом стальные наконечники в своем большинстве просто скользили по зеркально блестящей стали доспехов. Когда же настал апогей битвы, лучники оказались в невыгодном положении. От войска гвардейцев отделилось около ста человек и ринулось на стрелков. Мастера дальнего боя не выдержали атаки. Выстоять в ближнем бою против закованных в железо воинов, противопоставив им легкие доспехи и кинжалы, лучники не могли. Их передние ряды в три секунды были уничтожены, а на четвертую — они поспешили ретироваться. Тяжелая броня не позволила воинам Серого Медведя успешно преследовать «предателей», — по-иному они их не называли, — которые, отбежав на сотню шагов, вновь принялись пускать стрелы. И гвардейцам уже ничего не оставалось, кроме как гнать их по всему городу. Стальные жала унесли всего пять жизней из отряда преследователей. Но вскоре запас стрел у лучников иссяк, и им пришлось рассыпаться по улицам Арнолла, укрывшись от медлительных, но смертельно опасных гвардейцев.
Угнетающий и скорбный эпизод братоубийства, представший моим глазам, становился еще более тягостен, когда я вспоминал, что и Земля много раз проходила через такую же трагедию. Страницы истории запечатлели мириады подобных картин.
О чем думает человек, кидаясь со сталью в зажатом кулаке на своего брата? О чем угодно, но только не о том, что лишит жизни того, кто все это время находился рядом.
24
БИТВА БУРЛИЛА, как варево злобной ведьмы.
Теперь бой целиком и полностью зависел от моих умений и ловкости. А заниматься пришлось не вполне богоугодным делом. От этого немного коробило, хоть я и не принадлежал ни к одной мировой религии и суеверным тоже себя не считал.
В чем же заключалась моя задача по время битвы? Все просто. В некромантии. Не в полной ее мере, конечно. Мне не пришлось носиться по полю брани, трясти отполированной человеческой лопаткой и призывать силы Зла поднять мертвецов. Я не заставлял трупы вставать и, продолжая гнить и разлагаться, кидаться на врагов, целясь зубами в горло.
Все обстояло совершенно не так. Я пытался обмануть Судьбу. Хотя эту деву особо не проведешь, в итоге она все равно возьмет свое — не мытьем, так катанием. Фатум — это сплетение дорог жизни. Если что-то случится с одной, всегда есть другие пути. Вся человеческая жизнь — лишь сплетение вероятностей.
Вокруг меня разлился мягкий изумрудный свет, всюду в колдовском пространстве плавали Книги жизней. В каждом томе описывались все дела человека от самого его рождения. Пересчитать книги не смог бы ни один гениальный счетовод — число томов было настолько огромным, что я на миг даже испугался, не поглотит ли меня нескончаемое море книг, не утону ли в нем. Но это чувство быстро прошло. Хранителю в нескончаемом книжном океане ничего не угрожало.
С помощью внутреннего взора я находил книги с именами павших заговорщиков, перелистывал на последнюю страницу и стирал точку, означавшую смерть.
В реальности все выглядело еще более странным.
Люди, ощеренные шипами клинков, с пугающей злобой и яростью кидались друг на друга. Войско принца подобно морским волнам накатывало на скалы гвардии, ударялось о непробиваемые панцири и тут же откатывалось, оставляя павших товарищей лежать у ног королевских солдат. Людям Быстрого Стрелка приходилось платить пятью своими жизнями за одного гвардейца. Королевские солдаты начинали теснить бунтовщиков, чувствуя свое превосходство и уже начиная ощущать вкус победы.
Удивляло, как ополченцы еще не бежали с поля боя. Неужели решили добиться цели или умереть? Умереть за что? За «правду», которая им виделась в свержении своего нынешнего короля?
Я начал свою странную некромантию. Гвардейцы перешагивали через трупы и грозной стеной надвигались на редеющее войско принца, которое медленно отступало. И вдруг недавние мертвецы по одному начали вскакивать с холодных камней площади и, толком не понимая, что происходит, озираться. Словно не умерли, а просто заснули на короткое время. Через миг память возвращалась. Они хватали какое попало оружие и кидались в бой.
Но никому не удавалось продержаться больше десяти секунд. Еще бы! Восстать в самом центре войска противника, и чтобы из тебя тут же не сделали решето — что-то совсем ирреальное. Хотя что тут реальное, а что нет, судить невозможно. Еще несколько дней назад я и думать не смел ни о каких параллельных мирах. Еще недавно показались бы бредом слова, что получу божественное могущество. А теперь стою недалеко от дворцовой площади города Арнолл и воскрешаю мертвых!
Когда мертвые начали ошалело вскакивать, подбирать мечи и кидаться на гвардейцев, начался хаос. Строй королевского войска распался, пошла такая дикая свара, будто стая голодных собак дралась за найденную кость. Теперь воины орудовали не только клинками, но всем, чем только можно, — ногами, руками, обломками оружия и щитов. Один парень из ополчения надел шлем поверженного гвардейца и с разбегу врезался головой в стальную грудь королевского воина. Тот отлетел на несколько метров и рухнул на мостовую. Кто-то подскочил и воткнул кинжал в шею гвардейца. Но и отважному ополченцу, только вернувшемуся из мира мертвых и нанесшему удар шлемом, тоже не повезло — ему быстро срубили голову.