Убить людоеда
Шрифт:
– Свалил наскоряк, – Антон распахнул дверь, – или я тебя сейчас пришибу!
– Все, – Эдуард поднялся, – уже ушел. Но зря вы так, я же…
– Или ты уйдешь, – услышал он голос Нины, – или мы вызовем милицию.
– Зря вы так, – повторил Эдуард и поднял пакет. – Две бутылки «Кремлевского» разбили, фрукты сейчас стоят…
– Держи! – Антон выбросил на площадку тысячерублевку и закрыл дверь. Гатов поднял деньги и потрогал лоб.
– Твое счастье, что не ответил я, – пробормотал он и стал спускаться по лестнице.
– А он вполне может написать заявление, – вздохнула Нина.
– Да ничего он не напишет, – отмахнулся муж. – Мало я ему врезал. Из его слов можно понять, что он знал, что Ирина пострадает. Слышала?
– Слышала.
– Я и сам об этом думаю. Получается, что Эдик договорился с ним. Ведь и сбежать из лагеря можно…
– Перестань, – перебила его жена, – это ты уже чепуху городишь. То, что он не полетел, плохо. И не расстраивается совсем. То, что он спровоцировал скандал, даже милиция, кажется, поняла. По крайней мере Андрей Васильевич так думает. А Петр каков, как же он…
– Да он за деньги что хочешь сделает. Неужели ты не поняла, что он за человек? Я убежден, что он действовал по заказу Эдьки. Он же трус, Петр, а тут цветы дарит, зная, что муж вот-вот подойдет. В любви признаваться начал. Но зачем это Эдьке надо было? Ведь Иринка его спасла. И жил он за ее счет. Дела у него очень плохо идут. Сейчас проверки частных банков начались, многие прикрыли. И он на очереди стоит. Иначе зачем бы он стал так активно заниматься Ириным делом? Выходит, он знал, что вертолет упадет, а Петр полетел с Иринкой. Странно…
– Я тоже об этом думаю. Где же сейчас Ира и что с ней? Еще погода эта… – Она посмотрела в окно. – Неужели Ирина погибла?
– Жива она, – обнял ее муж. – Не может она погибнуть, Маша у нее растет. Не должна…
– Но очень мала вероятность того, что Ира… – Нина заплакала.
– Погоди, Нинуся, не хорони ты ее раньше времени. Не должна она умереть, не должна. Ну а если уж… Машу ведь мы не оставим.
– Какие же суки! – бормотал, идя по улице, Гатов. – Но я вам устрою. Хрен вы теперь будете такие бабки иметь. А Ирине Андреевне я пышные похороны устрою, – засмеялся он. – Квартиру заберу себе. Только вот Машка… Да ее к себе дед с бабкой возьмут, не оставят ее со мной. Все очень удачно складывается. Я так надеялся, что ты погибнешь сразу, но живучая ты оказалась, точнее, везучая. Хотя сейчас ты в компании с людоедом. С кого он начнет – с Петьки или тебя?
Москва
– Когда мама приедет? – спросила стройная красивая девушка лет семнадцати. – У меня день рождения скоро, а без нее…
– Да что-то не звонят даже, – недовольно проговорила пожилая женщина. – И дедушка молчит, и мама твоя тоже. Я уж сама пыталась дозвониться, но не получается.
– А в том районе сейчас какой-то циклон, кажется. Я случайно прогноз погоды услышала. Как раз в том районе, передали, буран. Может, поэтому и связи нет?
– Может, и так. Сегодня обязательно прогноз послушаю. Я в последнее время перестала его слушать. А то узнаешь про магнитные бури, и боишься. И знаешь, Машенька, чувствовать себя лучше стала. А почему ты про Эдуарда не спрашиваешь?
– Зачем? Он мне неприятен. Я терплю его из-за мамы. Я ему говорила об этом. Знаешь, бабушка, может, я, когда была маленькая, и стала бы звать его папой и привыкла бы, но он сам запретил. Я это очень хорошо помню. Наверное, единственное, что помню из детства.
– А ты не думала, Маша, каково приходится маме из-за твоего отношения к нему?
– Я с ней разговаривала, и она сказала, что понимает меня. Он не ругается, не обижает ни меня, ни маму. Приносит цветы, подарки дарит. Но все равно он для меня чужой. Когда я в первый класс пошла, очень хотела, чтобы у меня, как и у всех, папа был. А он… – Маша вздохнула.
– Ладно, что теперь говорить, ты уже почти взрослая, живешь у нас, с отчимом не общаешься.
Медвежий Угол
– Стихает
– Как вы думаете, майор, – негромко спросил Войцевский, – Ира жива?
– Надеюсь на это. Хотя, если честно, не думаю. Все-таки она женщина городская, а в такую пургу и местные нередко гибнут. Полковник Зимин, он специалист по розыску преступников в тайге, говорит, что Денов бросит ее. Но я и мои товарищи считаем, что Денов вашу дочь не тронет. Однако кто знает… Как только буран утихнет, сразу на место падения отправятся спасатели, и они начнут поиск. Подключим охотников и…
– Господи, – простонал Войцевский, – помоги ей. Я не звоню домой – делать вид, что все нормально, не смогу. А как сообщить жене и внучке о гибели Ирины?
– Да погодите вы ее хоронить. Можно сказать почти наверняка – Денов не преступит таежный закон. Ему ведь сейчас удача ой как нужна. Правда, он отморозок. Если уж на льдине с батяней своим мужика слопали, то в сопках, да в такую погоду… Хотя, может, они сумели добраться до заимки. А уж там наверняка все найдется. Может, даже и оружие. Вот этого бы не хотелось. Стреляет он быстро и метко. В глаз белку из мелкашки бил. А если там карабин имеется, то положит он людей, когда его брать будут. И те места он знает, как хозяин квартиру. Хотя оружие давно не оставляют в подобных избушках. Но наверняка не скажешь… В общем, непогода утихнет и начнется розыск, район обложат. Думаю, через пару суток сумеют выйти на его след. Зима сейчас напакостила, но как только погода установится, то на нас работать начнет. В заимке Денов долго не просидит. Да и найти ее вполне могут. Печку-то топить надо. Конечно, часто устраивают дымоход под землей, и дыма не видно. Но запах, протаины на снегу и сажа остаются. А при тридцати одном градусе без огня закоченеешь. Так что главное, чтоб метель эта чертова прекратилась. Давненько такого я не видел. Но стихает, кажется. Да и синоптики обещают. Вы есть не хотите? А то ведь…
– Не до еды мне сейчас, – вздохнул Войцевский. – Как подумаю, что Ира с этим людоедом находится, сердце замирает. А с другой стороны, без него она бы точно погибла. Вот полковник говорил о каком-то таежном законе. Однако этот людоед нарушил не только государственный закон, но и человеческий. Страшно говорить об этом, даже представить невозможно…
– Да это понятно. Рассуждать вроде бы легко. Мол, за это стрелять надо и так далее. Но тут ведь и другая сторона есть. Да именно так! – увидев возмущенный взгляд собеседника, кивнул майор. – Льдина уходит все дальше, помощи нет. Когда их хватятся, неизвестно. А с Афанасием был сын, его ребенок. Сам он та еще мразь, зверюга. Но он жизнь своему сыну спасал. Пацан умер бы от голода у него на глазах. Конечно, противно даже слушать об этом, но, однако, все это было. И вполне возможно, что если бы Афанасий тогда в побеге не съел своего подельника, то их слопал бы на льдине тот. В таких случаях человек становится зверем. Конечно, это ужасное преступление, но тем не менее…
– А как бы поступили вы, майор, если бы оказались в подобной ситуации?
– Каждый из нас не раз задавал себе этот вопрос. И никто, я в этом уверен, честно не ответил. Потому что в такой ситуации… – Майор выругался.
Войцевский вздохнул:
– А вы, наверное, правы, майор. Я понимаю, что это ужасно, бесчеловечно, и никто не поймет и не примет этого. Но ведь видеть, как умирает от голода ваш ребенок… Господи, пусть он ее просто убьет!..
– Все будет хорошо. Конечно, трудно поверить в таежное благородство бандита, еще и людоеда в придачу, но в жизни порой бывает такое, что кажется невероятным. Я понимаю вас, вы не можете не думать об этом, но нужно как-то успокоиться, а то шибанет вас инфаркт, и дочь Ирины останется и без мамы, и без деда. Пока неизвестно, жива Ирина или нет. Давайте выпьем, – майор достал из сейфа бутылку коньяка и две рюмки, – неплохой коньяк. А потом пойдем обедать. Ну, за все хорошее! – Он поднял рюмку. – В хорошее верить надо. А вторую выпьем за то, чтобы здесь выпить втроем, вы, ваша дочь и я. И мою жену еще позовем, Татьяну. Она очень за Ирину переживает.