Убить нельзя научить. Пять книг
Шрифт:
Шандарах!
Что-то подсказывало – Марделина снова абсолютно случайно уронила на мужа «бронзированный» шкаф. А обиженный в лучших чувствах Лархар по старой привычке вышвырнул бедный гардероб в окно. Вся здешняя мебель была, на мой взгляд, совершенно неподъемной, потому что содержала бронзовое крошево. Оно требовалось, чтобы магическая энергия студентов не натворила еще больших дел, нежели их буйный нрав, и от Академии хоть что-то осталось.
Я не ошиблась – мимо окна пронеслись фирменные черные плавки с оранжевым костром, а за ними панталоны и бюстгальтер.
Знаменитые
Порой страстная Марделина метала в окно мужнину одежду, на весь вуз обвиняя Лархара в неверности. Ночевка скандра под боком у супруги в ту самую злополучную ночь, когда «похотливый варвар» якобы «шлялся по бабам», смущала только слушателей. Порой глава семейства Зарзелази швырял платяные шкафы в окно один за другим. На днях сразу два гардероба распластались во дворе корпуса после возмущенного возгласа Лархара:
– Где вилки? Я что, собака, хлебать рылом?
То, что у собаки пасть, а не рыло, то, что гардероб не имеет ни малейшего отношения к вилкам, вспыльчивого скандра не заботило вовсе.
Сегодня пал смертью храбрых уже двадцать первый платяной шкаф супругов Зарзелази. Но кто считает. Зато все давно уяснили – «огненные» плавки неизменно опережали в полете даже более тяжелые брюки, ремни и ботинки с подошвой в три пальца толщиной.
Из душа выскочил голый Вархар и гаркнул в телефон так, что с ближайших деревьев осыпалась листва:
– Да-а-а! Я тут! Где же мне еще быть? Я живу с Ольгой уже почти месяц!
Ветер решил присоединиться ко всеобщему веселью. Усиленно подул, и в окно впорхнул бюстгальтер Марделины. Сделал круг почета по комнате и грациозно спланировал на голову скандра.
Вархар мгновенно выпрямился и замер, словно приготовился лицом к лицу встретить новую атаку соседских вещей. Нескоро удалось мне забыть скандра, одетого только в капельки воды и… бюстгальтер вместо шляпки, кокетливо сдвинутый на бок.
После недолгой паузы он стянул новый головной убор и с минуту разглядывал его со всех сторон, недвусмысленно постреливая глазами на вырез моей тонкой пижамы.
Кажется, Вархар быстро сообразил, что обе мои груди целиком уместятся в одну чашечку подарочного белья. Крутанул его на пальце и выбросил в окно, как признанное негодным.
В тот момент мимо как раз пролетала кошка – она спрыгнула с крыши, когда шкаф с грохотом встретился с мостовой. Наверное, подумала, что здание взорвали крипсы. Или, того хуже, местные воины тренируются во дворе со всеми вытекающими для живности последствиями – свистящими над головой молниями, водяными оплеухами и долгими полетами в неизвестность через академические просторы.
Бюстгальтер принял в свои просторные объятия кошку, и дальше они летели уже в обнимку. Бедная зверушка, ничего не видя, в ужасе замахала лапками и насадила на когти: три пары панталон, четыре пары плавок, пять топов и десять колготок.
– Креативные у них вешалки. А заводные какие! – восторженно проскрежетал таллин из квартиры неподалеку от нашей. Эти существа с корой-кожей
Мда-а-а. Утро в Академии Войны и Мира мирное не всегда. Зато всегда запоминающееся.
Я завернулась в голубой махровый халат и тяжко вздохнула.
К местной специфике еще привыкать и привыкать. С соседями мне не везло просто хронически. Даже в родном мире. То семечками обсыплют с головы до ног, то крыльцо в каток превратят…
Даже странно, что Алиса, моя сестра и новая секретарша любимого, почти не обращала внимания на сумасшествие вокруг. Наверное, недолгое пребывание в психиатрической лечебнице после похищения крипсами здорово закалило ее нервы. Кто знает, что она там видела и слышала? Об этом даже думать не хотелось. Слава богу, Алису удалось вылечить и даже поселить здесь же, на Перекрестье пяти миров. Как говорится – не было бы счастья, да несчастье помогло. Тот самый крипс, что заставил сестру выносить своего ребенка и лишил разума, пичкая ради этого собственной энергией, одарил Алису способностями магнетика. Слабыми, но достаточными, чтобы ей разрешили жить и работать в нашей Академии.
Вархар мою досаду на соседское буйство понял по-своему.
– Ну, Езенграс! Ну, черти тебя забери! Женщина спала себе, а ты ее поднял. Какого… черта, я тебя спрашиваю? Еще… – Он замялся, поискал глазами часы и продолжил: – Еще только пять утра!
– Ну ты-то встал? – как ни в чем не бывало, радостно продолжил беседу Езенграс. Словно нет ничего необычного в том, что Вархар встал не в своей квартире, а в моей. Из приоткрытого окна донеслось дружное хрюканье. Я выглянула наружу, чтобы полюбоваться на то, как соседи – преподаватели и студенты – хихикают в кулаки.
– Вот! Бери пример с Изилади, похотливый варвар, – посоветовала мужу на всю Академию Марделина. – Каждый дурак… Ой… каждый ректор… Ну… Прости-ите, Езенграс! – От зычного извинения у меня ненадолго заложило уши, и конец обвинительного монолога донесся слабым эхом: – Каждый в Академии знает – Вархар ночует только у своей Оли. А не у каких-нибудь местных шлюх.
Вот теперь уж точно о наших с Вархаром отношениях узнал в Академии каждый – от кота в бюстгальтере до бродячего электричества в подвале. Зато и я узнала нечто новое.
– Хотя Гандалия, заметь, однажды пошла на последнее средство. Разделась прямо в кабинете Вархара. И знаешь, что он ей сказал?
Оглушительная тишина воцарилась за окном. Всем хотелось получше расслышать ответ.
– Знаешь? – словно бы нарочно издевалась над общественностью Марделина. – Вархар ей сказал только: «Дорогая, ты изящна, как мои плечики для пиджака».
Жар бросился мне в лицо, сердце решительно достучалось до ушей, а скромность – до всего организма. Захотелось огреть любимого чем-нибудь тяжелым – по голове, по спине, по тому месту, откуда он сообщал о наших отношениях на все общежитие. До тех, кто хрюкал за окном, дотянуться не было ни единого шанса, а отправлять к ним в гости шальные молнии не позволяла совесть. Все-таки соседи… нам с ними еще жить да жить.