Убить отступника
Шрифт:
– Благодарю, мой друг, – расчувствовался Голевский. – Ежели бы я тебя не знал, Федор, я бы не был с тобой так откровенен.
Мухин разлил водки по рюмкам.
– А давай выпьем за нашу дружбу, Александр.
– Давай.
Они выпили, Мухин помрачнел.
– А знаешь, Саша, у меня такое чувство, будто кто-то следит за мной. Поверь мне. И есть другое чувство. Будто скоро я умру. Какая-то тревога на сердце. Неспокойно мне.
– Изволь не говорить ерунды. Эти дурные мысли возникают в твоем мозгу от слишком частых возлияний.
– Нет, меня мое чутье не обманывает никогда. Я знаю
– Не шути так, друг. Я не верю в твою скорую смерть…
– А зря…
– Брось сие занятие. Ты лучше скажи, дружище. Вот как ты полагаешь, Журавлев мог убить Боташева? Допустим, не сам, а подослав наймитов. Я думаю, что у этих убийц был соумышленник здесь, в Белояре. И он должен был тесно общаться с Боташевым. Я считаю, это мог быть кто-то из наших ссыльных товарищей. Есть у меня такая догадка.
– Не думаю, что Журавлев мог расправиться с Михаилом. Хотя, зная эту историю с ревизией в полку… Все возможно. Но… все-таки нет.
– А Рощин-старший?
– Не думаю. Он же был близким другом Боташева. Я никого из ссыльных не стал бы подозревать в оном злодеянии.
– Может, прощупать здешних чиновников. Гридинга, Бахарева, Кузьмичева?
– Гридинг – прекраснейший человек. И мой наилучший друг. Мы, моряки, всегда родственные души. Даже ежели бывшие. Мы с Гридингом не раз выпивали, не раз вели и задушевные разговоры. Он честный человек и славный. Нет, только не Гридинг, я его хорошо изучил. Он не способен на такое ужасное злодейство, да и политикой он не интересуется.
– А Кузьмичев?
– Кузьмичев? Наш окружной вне подозрений. Он добрейшей души человек и самых честных правил. Был как-то на поселении в Белояре декабрист Лобов, свитский офицер. Он на следствии сам на себя оговорил, за это и получил большой срок. Когда капитана сослали в Сибирь, теща соврала его жене, что тот умер. Та, поверив ей, вышла замуж за другого. А бывшая теща, терзаемая, видимо, муками совести, прислала бывшему зятю пятьсот рублей сюда, в Белояр, а тот не взял. Недолго Лобов здесь пробыл, написал прошение на высочайшее имя, и вскорости ему разрешили перевестись рядовым на Кавказ в действующую армию. Так Кузьмичев дал ему взаймы на дорогу триста рублей. Вот какой молодец. Он к нам хорошо относится.
– Ясно. А вот Бахарев?
– Бахарев вообще старается никуда не лезть. Он всего боится. Как бы что не случилось, как бы что не произошло. Печется о своем положении, опасается его потерять. К тому же он персона тихая, домашняя. Я на него никогда не подумаю.
– А кто тогда?..
– Да ну тебя, Голевский, водка стынет, давай лучше помянем наших товарищей, которых уже нет с нами!
Крепкая горькая жидкость обожгла их нутро. Мичман от удовольствия крякнул, захрустел соленым огурцом.
– От души настойка. А помнишь? – Мухин стал заливаться веселым смехом. – Как Дельвиг звал Рылеева к девкам. «Я женат», – отвечал Рылеев. «Так что же, – сказал Дельвиг, – разве ты не можешь отобедать в ресторации потому только, что у тебя дома есть кухня?» Ха-ха…
Вдруг за окном послышался лошадиный топот и громкий окрик.
– Федор, ты дома?!
Мичман тут же, прервав свой рассказ, кинулся к окну. Протер сквозь заснеженные узоры дыру и, увидев на улице трех всадников, страшно обрадовался.
– Приехали, братцы!
– Кто такие? – поинтересовался Голевский.
– Местные казаки. Фрол и Аристарх. Мои задушевные друзья. Их станица в трех верстах от Бело-яра. Сейчас я тебя им и представлю…
Дверь в избу открылась… Ворвался морозный пар, и, низко пригнувшись, вошли двое казаков и девушка. Казаки в папахах, в полушубках из овчины, в синих шароварах с красными лампасами. При саблях, при кинжалах и карабинах.
Первый казак – лет сорока, черноволосый, бородатый, с мохнатыми кустистыми бровями, сросшимися на переносице и строгим колючим взглядом, второй – моложе, лет тридцати, русоволосый с небольшой бородкой. Взгляд мягче и добрее, чем у первого. Гости сняли полушубки – под ними оказались темно-синие мундиры с эполетами. У первого на эполетах четыре звездочки – значит, подъесаул, у второго – с три (это сотник).
Девушка была одета в платье и полушубок. На голове – цветастая шаль Девушка была редкостной красоты. Природа-матушка точно выделила ее из сотни тысяч других сибирячек. На девушку действительно можно было заглядеться: васильковые большие глаза, длинные, густые ресницы, красиво изогнутые брови. Черные как воронье крыло волосы, заплетенные в тугие косы. Видно, лихая девушка, раз на плече охотничий карабин. Настоящая амазонка. Но, увидев человека другого круга, и притом симпатичного, с благородной осанкой, держащегося уверенно и достойно, воинственная сибирячка немного смутилась.
– Мир вашему дому, – сказал казак постарше.
– А, друзья! – бросился обниматься и целоваться с казаками Мухин. – Знакомься, Голевский. Подъесаул Фрол Рогожин.
Мичман указал на черноволосого казака.
– Потомок енисейского атамана, подьячего Максима Перфильева, что в далеком семнадцатом веке воевал с местными князьками. Фрол – с недавних пор родственник Боташева. Это его сестра была замужем за Боташевым. А это Аристарх, сотник. – Мухин кивнул в сторону светловолосого казака. – Он потомственный запорожский казак. Его деда Остапа записали в сибирские казаки за разорение пограничных польских земель. А это наша местная Ундина, сестра Фрола – Анна. А это, прошу любить и жаловать, Александр Голевский, мой друг, товарищ, гвардейский капитан, участник войны, герой!
– Ах, оставь сии хвалебные оды, Федор, зачем понапрасну смущать твоих гостей, а то и взаправду подумают, что я герой. У нас в России, коли на то пошло, все герои. Отчизна у нас героическая.
– Ладно, не скромничай, Александр, боевые награды и шпаги за храбрость не всем раздают.
Мичман предложил всем выпить за знакомство и чтобы согреться. Никто не отказался, даже казачка пригубила водки.
– Это у них воспитывается сын Боташева – Иван, – осведомил товарища Мухин.
– Вот как?! – обрадовался Голевский. – Замечательно! Я все собирался приехать в вашу станицу и познакомиться с родственниками Михаила, то есть с вами. Но искренне поверьте, подъесаул, времени пока на то не было. Князь и княгиня настоятельно попросили меня узнать об Иване.