Убить Первого. Том 4
Шрифт:
Слизав светящуюся кровь с губы, Царь обезьян резко сорвался с места, отбросил от себя надоедливого слабака с топором, ушёл от молота старого кузнеца, сдул пламенную атаку ветром и принял посохом удар меча Владыки, поморщившись от боли. Четвёртый человек всё же достал его молнией, оставив на каменной коже тёмное пятно. Зарычав, Царь обезьян выстрелил шипами из руки в лицо врагу, отмахнулся посохом, отбросив от себя надоедливого человека и резко пригнулся, позволив потокам воздуха, окутывающим его с ног до головы, отклонить выпад чужого копья. Из положения сидя он ловко сместился назад, подцепил хвостом чужую ногу и от души ударил проклятого командира гарнизона посохом, запустив того прямиком сквозь барьер в стену полуразрушенного дома. Отбился от топора Эгиля, скрипнул зубами от нового удара током, оттолкнул ублюдка воздушным ударом, вновь сбил удар Меча Тысячи Гроз, шагнул в сторону и… получил раскалённым боевым молотом по морде от Боджера. С лязгом слетел оплавленный шлем, оставив на щеке макаки грубый ожог. Он крутанулся на месте, танцуя ушёл от следующего удара кузнеца, отбросил того посохом и ветром, нутром
Пролетев шагов пятнадцать, Царь обезьян ударил посохом в землю, крутанулся в воздухе и, оттолкнувшись от только что созданной воздушной подушки, ушёл от удара молнии, сделал несколько шагов по стене барьера и длинным прыжком разорвал дистанцию с преследователями. Мастер Моря зарычал, с трудом избавляясь от звона в голове, выплюнул выбитые молотом зубы и затравленно огляделся. В груди поселилось странное, давно позабытое чувство. Давало о себе знать с каждым ударом сердца так, словно что-то маленькое, но тянущее находилось прямо под ним. Несколько долгих секунд, которые величайший фоцианин потратил на то, чтобы уклониться от атак людей, ушло у него, чтобы вспомнить это ощущение. Опасение, да. Так, вроде бы, оно называлось. Впервые за очень долгое время Царь обезьян испытал это чувство. В его голове больше не осталось мыслей об издёвках над побеждёнными людьми или разрушении их жалкой крепости. Нет, теперь все его думы были сосредоточены только на том, как бы вырваться из этой западни.
Люди оказались… сильны. За несколько минут сражения они успели серьёзно потрепать его, не оставив и следа от того блеска, с которым он влез в эту битву. Яркий золотой доспех закоптился от огня и молний и зиял дырами словно сетка, а голова до сих пор трещала от ударов старка. Дыра в обугленной щеке затягивалась слишком медленно. На правой ноге не хватало нескольких клоков шерсти, хвост был опалён, местами виднелись следы глубоких ожогов, колотые раны от копья Орма и слегка светящиеся белым светом полосы — следы ударов Меча Тысячи Гроз. Владыка достал его несколько раз, и раны эти были очень опасными. Особенно последняя. Фоцианин не позволял своей крови вытекать наружу, старался залечивать раны своей атрой, что отнимало немало сил. Он устал, а враги и не думали давать ему передышки.
Да, они тоже уставали, и им тоже доставалось от него, порой даже сильнее, но они бились отчаянно и яростно. Игнорируя жуткую боль от его атак, они всё равно раз за разом слаженно нападали на него, связывали боем и делали всё, лишь бы позволить Владыке нанести ещё один удар клинком. Как если бы… как если бы поставили себе цель во что бы то ни стало избавиться от него. Осознав эту простую мысль, Царь обезьян похолодел. Благодаря этому секундному осознанию он, наконец, понял, что находится в смертельной опасности. И испугался. Впервые за невероятно долгое время лёгкое опасение переросло в настоящий страх за свою жизнь. Он стал действовать осторожнее, сосредоточил всё своё внимание на самом слабом противнике, начал больше защищаться и двигаться внутри барьера, выжидая момент. И через неполную минуту напряжённой битвы подходящий момент настал. Враги зажали его у стены барьера, надеясь подставить под удар Владыки и он, ловко увернувшись от копья Орма, посохом отправил его за пределы барьера и тут же безрассудно, почти самоубийственно набросился на Эгиля, который будучи действительно слабейшим из четвёрки, не смог оказать достойного сопротивления. Ударив топором Царя обезьян, он удивился, когда тот просто принял удар плечом и схватил его за руки. Повинуясь силе Моря, их каменная броня тут же слиплась, связывая врагов в одно целое. Эгиль попытался вырваться, заискрил молниями, изо всех сил пытаясь разорвать оковы и отбросить врага, но его сил оказалось недостаточно. Подставив спину под меч Владыки, Царь обезьян отбросил врагов мощнейшим порывом ураганного ветра и прыгнул прямиком на барьер.
Всё получилось. Встретив сразу два слипшихся тела фиолетовая плёнка немного напряглась, опасно задрожала, но всё же пропустила их. Оказавшись снаружи, фоцианин тут же попытался отделить от себя ставшего бесполезным Эгиля, но мужчина вцепился в него мёртвой хваткой, направив во врага самый мощный поток молний, на который только был способен. Он был готов умереть, лишь бы не дать ублюдку сбежать. Тогда Царь обезьян создал поток ураганного ветра, который подхватил их обоих и понёс прямо к стене, но добраться до цели у него не вышло. Бесчисленные разряды электричества впивались в его тело, жалили, пробиваясь сквозь толщу каменной брони и потоки ветра, пока спина Эгиля обрастала толстым слоем тяжелого камня. Царь обезьян пытался сбросить его, бил мерзкого человека посохом, пытался свернуть шею хвостом, но тот вцепился словно клещ и не отпускал, тянул вниз, несмотря на всю мощь ударов мастера Моря.
С глухим ударом они рухнули на землю недалеко от закрытого барьером лазарета, не долетев до стены каких-то полсотни шагов. Совсем рядом кипело сражение между охраной и остатками прорвавшихся внутрь тварей, а на соседней улице схлестнулись два мастера Озера. Царь обезьян рывком поднялся на ноги, прямо вместе с человеком и, уперевшись лапами, обрушил на Эгиля всю мощь Моря, пытаясь вырваться из хватки. Зашипел ветер, стачивая каменную защиту. Мужчина уже был на последнем издыхании. Ещё в полёте он получил так много ударов, что уже давно не чувствовал ни боли, ни страха смерти. Вся его воля, всё естество было сосредоточено на одной единственной цели — любой ценой удержать врага на месте. Не дать ему вырваться на свободу, не позволить ускользнуть. Он продержался всего три секунды. Самые долгие секунды борьбы во всей его жизни. После первой правый локоть пронзило болью — обезьяна сдавила его хвостом, освободив левую руку. На второй секунде он почувствовал странную пустоту на месте сердца — мастер Моря пробил в его груди сквозную дыру, уничтожив внутренности плотным потоком воздуха и атры. На третьей секунде враг как-то отчаянно дёрнулся, но Эгиль, вложив почти всю оставшуюся энергию в мышцы, сумел задержать его на последнее мгновение. Именно в это мгновение за спиной проклятой макаки появился Бранд и взмахнул мечом. Раздался дикий грохот, блеснула ослепительно яркая вспышка молнии… и голова Царя обезьян отделилась от тела.
Владыка Перевала завороженно следил за тем, как она медленно падала на землю, словно время замерло на миг. Он был не в силах поверить в собственный успех. Получилось. У них получилось! Мастер Моря был побеждён. Радость от победы переполнила мужчину, но когда он уже хотел развернуться и громогласно объявить о смерти этой жуткой твари, морда Царя обезьян вдруг скорчилась в жуткой гримасе, а его тело, что стояло на расстоянии вытянутой руки от Бранда, резко развернулось и вцепилось в него мёртвой хваткой. Кисти нижних рук замерли в странном положении, словно он сложил ими какой-то странный знак. Атра вокруг задрожала, забурлила, а предчувствие Владыки завыло о чудовищной опасности. Он всё понял. Мгновенно, и так же мгновенно принял решение. Бранд запрыгнул на ближайший дом и огромными прыжками помчался к стене что было скорости. Время утекало сквозь пальцы. Он чувствовал, что просто не успевает. Атра внутри мертвеца сжималась в крохотную, маленькую точку, она бурлила, грозя в любое мгновение вырваться наружу. Оказавшись на верхушке здания у самой стены, Бранд что было сил прыгнул и, оттолкнувшись ногами от отвесной скалы, сиганул через стену в надежде, что всё же успеет. Не успел. По груди обезглавленного тела зазмеились белоснежные трещины, давление атры на мгновение исчезло и в тот момент, когда Владыка Перевала уже почти пересёк границу собственной крепости, ядро Царя обезьян взорвалось, высвободив всю свою атру волной колоссальной разрушительной силы.
Глава 104. Время, которое пришло
Закашлявшись, Эдван открыл глаза, кряхтя отбросил в сторону придавивший его кусок скалы и ошалело огляделся по сторонам, пытаясь понять, что только что произошло. Перед его глазами предстала ужасающая картина. В защите крепости зияла громадная брешь. Довольно крупного участка стены длиной в полсотни шагов… попросту не существовало, как и огромного куска горы, к которой эта стена примыкала. Осталась лишь каменная крошка, которая до сих пор медленно осыпалась на землю вместе с каплями дождя своеобразным серым градом. По горе тянулось несколько длинных трещин, здания, что примыкали вплотную к отвесным скалам оказались погребены под упавшими валунами и осколками. Абсолютно пустая, вымершая территория посреди битвы, чьё появление наверняка шокировало всех участников сражения. Ни людей, ни тварей вблизи того, что осталось от стены попросту не было. Тех, кто был прямо там испепелило вместе с укреплениями, а оставшихся засыпало камнями. Эдван оглянулся. Лазарет был невредим — защитный купол выдержал, но вокруг него подобно стенам громоздились упавшие каменные глыбы.
Голова трещала. Кружилась, а на сердце было отчего-то очень тяжело. Парень пошарил рукой рядом с собой и, нащупав копьё, попытался вспомнить, что могло послужить причиной таких разрушений. Память отказывалась работать. Эдван ударил себя по лбу, напряг голову. Вспомнил. Вот он спустился со стены, спас Лизу от Озера. Вступил в бой с волком, потрепал его. Они переместились на соседнюю улицу, какое-то время дрались, а потом… потом что-то упало недалеко от того места, где они бились. Кажется, рядом со скалой. Сверкнула молния, последовал грохот и какой-то мощный всплеск атры… потом вроде бы кто-то помчался к стене и… удар. Звон и темнота. Словно кувалдой по голове получил. А потом… потом он почувствовал что-то… укол в сердце. И пришёл в себя. Плохое предчувствие? Вряд ли он провалялся долго. Разве что с десяток секунд. Сознания вроде бы не терял. Или Слово Жизни спасло? На несколько мгновений Лаут задумался, но тут же прервался, услышав скрежет когтей по камню. В десятке шагов от него волк пытался поднять кусок скалы, который прошил его насквозь. Эдван не дал вражескому Озеру опомниться. Ударив того молнией он мгновенно сблизился с ублюдком и отсёк ему голову костяным мечом. После чего снова огляделся в поисках опасности. Поблизости никого не было, лишь со стороны главных ворот слышались звуки битвы. Неподалёку от него защитники Перевала постепенно вылезали из-под завала. Завыл ветер и в его порывах парню послышалось, словно кто-то прошептал его имя.
— Эдван…
Лаут резко обернулся, пытаясь понять, откуда шёл звук. Внезапно, сердце пронзило болью. Что-то заныло в груди, начало тянуть, а предчувствие словно взбесилось. Эдван похолодел. Лиза!
Не разбирая дороги он ринулся туда, где видел её в последний раз. К отвесной скале в тридцати шагах от окруженного барьером лазарета. Тут всё было завалено камнями, кусками крыши и деревянными балками от разрушенных домов. Здания просто смело взрывом, завалив их кусками почти всю улицу. По спине Эдвана пробежал холодок. Руки задрожали, а по телу против воли забегали синие искры разрядов. Время утекало сквозь пальцы. Он знал куда идти, знал, где искать, но до дрожи боялся даже подумать о том, что подсказывала ему интуиция, и оттого быстрее рвался к нужному месту. Сейчас он как никогда сильно жалел, что не владеет контрактом земли.