Убит по собственному желанию
Шрифт:
— И что мы будем теперь делать? — Спросил Зудов.
— Ждать. Должны же они хоть как-то проявиться. Им теперь деньги ой как нужны. Так, все свободны, кроме, — он обвел взглядом всех собравшихся. — Мазурова и Астафьева. Вы со мной в машину. Поможете мне тут в одном деле.
Оба розыскника ожидали чего угодно, но машина довезла их до торгового центра, Колодников приказал ждать. Вернулся он минут через пятнадцать, с букетом цветов и большой коробкой в руках.
— Мы что, едем к женщине? — Предположил Астафьев.
— Не угадал сыщик, не угадал. К мужчине и очень пожилому.
— Это к кому? —
— К Литовченко.
Астафьев эту фамилию слышал первый раз, а вот Мазурову она была хорошо известна.
— Ого! К Миронычу! А чего это вдруг?
— Да, Петухов дал задание. Кириленко в отпуске и Петухов предложил мне поздравить старика.
— Сколько ему стукнуло?
— Семьдесят. Ты его еще застал?
— Да, он тогда уже замполитом был. Последний год работал.
— А кто это такой, этот ваш Литовченко? — Все расспрашивал Астафьев. Про это больше всего знал Мазуров. Голос его звучал просто благоговейно.
— Остап Миронович Литовченко, майор в отставке, легендарный сыщик! Волкодав! Получить орден Красной звезды в мирное время у нас в городе, представляешь?
Отставной сыщик жил в обычной хрущевке, на третьем этаже. Астафьев ожидал увидеть рослого старика с могучим голосом, но майор оказался невысоким, сухоньким стариком с добрым лицом, полностью седыми волосами и выцветшими почти до полной белизны голубыми глазами. Гостям он очень обрадовался.
— О, какие гости! Неужели вспомнили про старика? Это просто праздник. А то вон почтальон принес телеграмму от дочери и все. Больше некому поздравлять меня.
После вручения цветов и подарка, оказавшегося микроволновкой, ветеран предложил пройти на кухню. Как-то очень быстро он организовал стол, где во главе царствовала бутылочка запотевшей водки, а вокруг заняли оборону маринованные опята, сервелат, сыр. Подал он и теплые еще котлеты с картофельным пюре. Они выпили за здоровье ветерана, потом Литовченко спросил: — Какие у нас в городе новости, колитесь, опера? Банду «горынычей» то еще не взяли?
— Остап Миронович, вы знаете и про нее? — удивился Колодников.
— Да, народ на языках такого принесет. У нас бабки на скамейках и приукрасят и приумножат. Мне кажется, что это кто-то из наших бомбит, уже кто занимался такими делами. Что еще нового?
— У Воли сына убили, Касатика, — сообщил Мазуров.
Литовченко сначала удивился:
— Касатика? Ах, да, этого, как его имя то?
— Сашка.
— Да, этот Сашка. Первый был Сергей, второго звали Валерик. Его убили где-то на зоне. Этот значит, третий уже Касатик был.
— Странно как-то, кличка передается по наследству, — высказал свое мнение Юрий.
— Да, это единственный случай на моей памяти, — согласился Литовченко. — Первого Касатика-то при мне убили, Сережку. В «Парусе».
— Кто, урки? — Спросил Мазуров.
— Зачем урки? Мы, и убили, милиция. Я сам пару пуль в него положил, и было за что. За день до этого они ночью взяли сберкассу в Садовке. Скрутили сторожа, взломали сейф. За сутки мы это дело раскрутили. Взяли одного из двоих, как сейчас помню, Ваську Коренева, кличка Чубук. Попробовали его прямо там расколоть, дома. Хренушки, не поддается. Повезли его к нам, в отдел. А начальником у нас в то время был Митник, Богдан Михалыч, майор, царство
Они шли по узкому коридору старинного здания городского отдела внутренних дел: три опера, и человек с наручниками на запястьях. Они должны были уже свернуть за угол, к расположенному в этом крыле КПЗ, но тут открылась дверь кабинета начальника городского отдела милиции, показалась богатырская фигура в синей парадной форме. Богдан Михалыч Митник был слегка под шофе, но в меру.
— Кого это ты ведешь, Литовченко? — Спросил Митник. Голос у фронтовика был громогласный, таким только командовать: "В атаку, за Родину, за Сталина!".
— Это Коренев, Василий Иванович. Кличка Чубук, — пояснил опер.
— И что он сделал?
Литовченко оглянулся по сторонам, и хотя был уже вечер, и народа в коридоре не было, тихо сообщил: — Это он взял вчера кассу в Садовке.
— А, вот оно что? Позарился на государственное имущество, сволочь? За это государство я кровь проливал на фронте, гад! Он один там был?
— Никак нет. Сторож говорит, что вдвоем они орудовали, но этот никак не признается с кем.
— Ах, он еще не признается! Веди его в мой кабинет! — Приказал Митник. — Мы на фронте даже немцам быстро язык развязывали! Они у нас русский постигали за полчаса.
Через час они все вышли из кабинета, причем задержанный вытирал разбитое лицо полой рубахи, а в руках у подполковника был пистолет. Лица всех троих оперов были бледные, растерянные.
— Так, этого в КПЗ, — приказал Митник. — А второго надо брать сейчас же. Как его там?
— Касатонов Сергей, кличка Касатик, — напомнил Литовченко.
— Вот мы сейчас этого Касатика и возьмем.
Митник демонстративно сунул в кобуру свой пистолет.
— Но может, немного подождем? — Спросил опер. — Надо выяснить, где он, что делает.
— И выяснить, и сразу же брать! — Настаивал Митник. — Чем меньше преступник находится на воле, тем меньше у него будет потом желания воровать.
Литовченко был готов поспорить с фронтовиком, но Митник его не слушал.
— Где он живет? — Спросил он.
— На Проспекте.
— Поехали. Дежурный! Наряд ППС за мной!
Митник решительно направился к выходу из здания, а вот Литовченко чуть задержался, и успел что-то шепнуть на ухо дежурному. Тот в ответ кивнул головой и поднял трубку телефона.