Убить в себе жалость
Шрифт:
Ивану вспомнился случай, который ему рассказали зятья. Один мужик пошел искать козу, которая часто уходила пощипать травку на деревенское кладбище. Стемнело. Коза провалилась в свежевырытую могилу. Чтобы вытащить ее, нужно было спуститься и толкать глупое животное снизу. Потом уж выбираться самому. Хозяин козы и спустился. А тут мимо, сокращая путь, шел пьяный односельчанин; остановился, прислушиваясь, и спросил: "Кто там?" Голос ответившего он узнал и предложил помощь: "Давай, я тебе вытащу". А мужик, не предупредив,
Иван начал с того же вопроса:
— Кто там? — громко спросил он, наклоняясь над погребом.
— Помогите! Вытащите меня отсюда! — Казалось, вся кровь отхлынула в ноги, Максим почувствовал головокружение, накатившая слабость была оправдана: его услышали, скоро он будет на свободе.
Он присел на корточки, продолжая сжимать дощечку. Ладони саднили, занозы, глубоко засевшие в ладони, причиняли боль. Уже ослабевшим, надтреснутым голосом Максим снова позвал:
— Эй, помогите!..
"Господи…" — Иван перекрестился, убрал подпорку, сбросил пыльное барахло. Под крышкой оказались мешки, набитые соломой. Он вынимал их по одному, а голос становился все отчетливей.
Он вынул последний мешок, ухватился за нижнюю дверку — снизу, помогая Ивану, кто-то толкал ее.
И вот наконец в полумгле погреба он увидел бледное лицо человека, взывавшего о помощи. В руке он держал тарную дощечку.
Парень дышал тяжело, прерывисто, ноздри его трепетали. Положение его тела было неестественным, будто что-то или кто-то держало его за руку, не давая распрямиться. Над его лицом, устремляясь к свету, закружило облако комаров, наружу вылетели две жирные фиолетовые мухи.
— Давай! — Иван распластался над погребом, протягивая руку. У него не хватило фантазии додумать, как попал в погреб этот парень и почему его закрыли, "нужно помочь ему" — вот единственное, что крутилось у него в голове. И, конечно же, он забыл о причине своего появления в этом дворе: о коте Ваське.
В ответ на предложение парень покачал головой, чуть сдвигаясь в сторону. Иван ошарашенно смотрел на наручники, которыми паренек был прикован к лестнице.
Иван действовал молниеносно. Несмотря на отчаянные протесты парня, он кинулся в соседний сарай, где хранился инструмент покойного хозяина.
Тяжелый молоток отыскался легко, зубило будто запропастилось; наконец нашел и его, поспешая на помощь.
Прежде чем бросить инструмент в погреб, Иван на секунду задумался, потом притащил короткий отрезок рельсы, на котором правили погнутые гвозди.
— Отойди, — велел он пленнику и бросил вниз вначале рельсу. Затем спустился сам. — Кто это тебя?.. — качая головой спросил он, отчего-то избегая смотреть парню в глаза.
— Нашлись люди, — на щеках Максима проступил лихорадочный румянец. Считай, теперь он на свободе. Он поторопил мужика: — Давай быстрее!
— Погоди. — Иван и так, и эдак прикидывал, как лучше разместить обрезок рельсы. Цепь на наручниках слишком коротка, приспособить рельсу на полу не получалось, подставить ящик — но тот хлипкий. — А ну-ка, — Иван разместил "наковальню" на коленях пленника. — Потерпи чуток, я не сильно.
То ли зубило было слишком мягким, то ли цепь хорошо закаленной, но разрубить звено не получалось.
— Бей в замок, — распорядился Максим, беспокойно поглядывая наверх.
Аникеев кивнул головой и принялся за работу.
Вскоре клепки подались, искореженные пластины разошлись в стороны, и пленник смог освободить руку. Тронув покрасневшее запястье, Максим первым оказался наверху. Он даже не удосужился подать руку своему спасителю, когда тот, кряхтя, выбирался наружу.
— Что это за село? — задал первый вопрос Максим.
— Марево, — Иван отряхнул с колен прилипший песок и более внимательно осмотрел парня.
— Далеко от города?
— Около ста километров.
— От Юрьева?
— Ну да, — изумлению Аникеева не было предела.
— А телефон у кого-нибудь есть в деревне?
Иван хотел задать встречный вопрос: "Сколько же ты просидел в погребе?"
— Откуда! — отозвался он.
— А транспорт?
— Чего?
— У тебя есть мотоцикл или мотороллер? — Теперь Максим безбоязненно мог находиться во дворе этого дома. Во-первых, он убежит, если вдруг появится судья и ее помощник. Во-вторых, все раскрыто. Единственный выход для Ширяевой — как можно быстрее и подальше уносить ноги. Но как бы быстро она не действовала, ей ни уйти.
Вот сейчас Максиму в голову пришла замечательная идея: дождаться судью, связать и посадить в погреб. Урода, покрытого татуировками, полагалось насмерть забить ногами.
Все слова — вроде бы и добрые, что говорила ему Валентина, — сейчас виделись лживыми, не испытывал он и жалости к ней, наоборот, появилась лютая ненависть — и к судье, и к ее выродку, которого забили кувалдой. Девочка? Якобы убитая девочка? Так она вообще не имеет к судье никакого отношения, так за что ее ненавидеть?
Курлычкин чувствовал прилив сил: двое противников, одним из которых была женщина, для него опасности не представляли, он сумеет справиться с ними.
Пока в его голове бродили бравурные мысли, мужик, спасший его, что-то говорил.
— Что? — не понял Максим.
— Я говорю, мотороллер есть — "Муравей", но бензина нет. А куда ехать-то собрался?
В нетерпении парень махнул рукой.
— Сыщи бензин, мужик, — он положил ему, на плечо руку, — ты даже не представляешь, как тебе повезло: завтра ты будешь ездить на новой машине.