Убить волка
Шрифт:
–Меня пока не интересуют другие наследники. Через несколько лет я передам трон тебе, но это будет уже другая страна. Когда ты сидишь в этом положении, ты можешь обнаружить, что честь девяностопятилетнего тоже не может произнести ни слова. У всего двора, и даже мира, есть свои правила работы, есть законы над головой, правитель и подданный, подданный и народ проверяют друг друга... Возможно ты даже почувствуешь себя благородной марионеткой.
Мир никогда не слышал этих слов, и Ли Чжэн был ошеломлен.
Чан Гэн наклонил голову и взглянул на него:
–Я не знаю, сможешь ли ты принять это.
Ли Чжэн:
–Я…
–Тебе
После того, как он закончил говорить, Чан Гэн ушел, и Он просто в спешке пришел навестить могилу, а затем вернулся жить за пределами дворца.
–Император… Четвертый дядя, — внезапно остановил его Ли Чжэн, — почему ты не хочешь собственных детей?
–Я был в том месте, которому принадлежал всю свою жизнь, и я не сожалею о своей смерти, поэтому мне не нужно оставлять никакой крови, — Чан Гэн сделал паузу, увидев невежественное лицо Ли Чжэна, покачал головой и улыбнулся, – Ты не поймешь даже если я скажу тебе, но поймешь, когда вырастешь...
Ли Чжэн:
–...
Полмесяца спустя император Тайши смог бросить вызов всем мнениям с превосходными навыками и удовлетворил просьбу принца сопровождать Аньдинхоу в путешествии по четырем границам. Ли Чжэн следовал за Гу Юнем в течение трех месяцев, ступая по воздуху, воде, и паровым путям. Побывав на трех горах и шести реках во всей стране, а потом как бы пристрастившись, он часто находил предлоги, чтобы покинуть столицу, и его уже полгода не было во дворце.
Три года спустя, когда Ли Чжэну исполнилось восемнадцать, он отправился в бывший особняк Янь-вана — нынешнего императора Бичжуана, чтобы поболтать с Чан Гэном всю ночь, и Чан Гэн согласился, что он приведет полный отряд охраны и присоединится к морскому каравану во главе с господином Ду, чтобы отправиться в более обширные места за границей.
Говорят, что это был караван, но на самом деле их сопровождали десятки длинных и коротких водяных драконов. Помимо господина Ду и других, возглавлявших корабль, были также элитные солдаты флота Великой Лян и эксперты из Академии Линшу во главе. Цао Чуньхуа, Ляо Жань и другие. Помимо торговых товаров, они также привозили верительные грамоты и заключали договоры.
После того, как Ли Чжэн вернулся, он посмеялся над собой: с его тупыми и посредственными способностями он не входил в число поколений семьи Ли, но определенно был самым далеким от дикой природы.
На восемнадцатом году правления Тайши, Гу Юнь вернул жетон черного железного тигра и повесил печать об отставке. Несколько месяцев спустя наследный принц Ли Чжэн занял трон своего дяди, который всегда молчал. Новый календарь продолжает новую эру, которая неуклонно поднималась после восемнадцати лет преткновений и блужданий предшественников.
Пока горы и реки все те же, а четыре моря мирные.
Экстра 7. Вопрос о Линьюань
——————————
(1)
– Маленький мастер!
Монах поднял глаза и увидел, что
– Маленький мастер, мой дедушка попросил меня принести это тебе, ешь скорее.
Зная, что это, скорее всего, паек, который отжали у других, он естественно, не осмелился взять его и быстро отказался. Но он не мог говорить, а стоящий перед ним маленький деревенский ребенок не понимал жестов и выражений лица, поэтому он просто смотрел в пару невежественных круглых глаз и настаивал на том, чтобы отдать ему тесто.
Тесто было таким твердым, что его можно было назвать несокрушимым, как черное железо, но когда оно было близко, все равно чувствовался аромат зерна. Он непроизвольно откашлялся. Сейчас ему было всего около десяти лет, он был молодым человеком, который не переносил голода. Бритая голова явно не годится для поста, после стольких дней голодания у него уже почернели глаза, и ему не терпелось откусить мясо на щеках и проглотить его сырым. Лепешка перед ним казалась большим искушением, и он мог только мысленно напевать сутру, чтобы избавиться от отвлекающих мыслей.
В этот момент земля ужасающе задрожала, издалека прибежала группа людей в доспехах, а оцепеневшие люди вокруг, внезапно испугались.
Ляо Жань быстро вскочил, схватил девочку и прижал ее к себе. Он так нервничал, что у него болели мышцы, но его лицо по-прежнему выглядело так, словно он безразличен к миру. Затем он медленно сложил руки вместе и, покрывшись холодным потом, отдал честь бегущим к нему головорезам.
Головорезы в железных доспехах остановились и посмотрели на него, а тот, что стоял во главе, на мгновение замешкался и поприветствовал в непривычной манере, а затем взмахнул рукой, Ляо Жань услышал, как он неопределенно сказал:
– Мне всегда кажется, что распевание монахом сутры перед Буддой.......не является благоприятным, давайте забудем об этом сегодня.
Сказав это, группа людей редко последовала за лидером. Только когда они убедились, что головорезы не вернутся, люди, пережившие катастрофу, тихо подошли, поклонились и поблагодарили Ляо Жаня.
Измученный, он один за другим отдавал честь. Он поднял упавшее на землю тесто и отдал его испуганной девочке, намереваясь вытереть ее слезы рукавом, но когда он посмотрел вниз, то увидел, что его халат настолько грязный, что не видно его цвета, поэтому он смущенно опустил руку.
Он снял свой верхний халат, вывернул наизнанку и надел его. Ляо Жань надеялся сохранить свой внешний вид, насколько это возможно, и он смог напугать этих головорезов на некоторое время. Шел десятый день противостояния между бандитами-повстанцами и императорским двором, город был окружен железной броней, поставки были под угрозой, а повстанцы были на взводе. Когда они были подавлены, и им некуда было деваться, они хотели поиздеваться над людьми. К счастью, династия находилась под сильным влиянием буддизма, и какими бы безумными ни были люди, они все равно испытывают сомнения при встрече с монахами. Хоть он и знал, что он не мог говорить, у него была хорошая внешность и был рожден с бессмертной аурой. Он мог максимально защитить окружающих его людей только своей «бессмертной аурой».