Убить ворона
Шрифт:
– Можно и мне закурить? – спросил Александр.
Она кивнула, даже не взглянув на него. Турецкий закурил и поискал глазами пепельницу. Он нашел ее на журнальном столике возле двери в соседнюю комнату. Беря пепельницу, Александр мельком заглянул туда – это была спальня. Турецкого позабавили огромная медвежья шкура над большой двуспальной кроватью и повешенное на шкуре охотничье ружье. Что-то в этом было претенциозное и книжное.
«Как в чеховской пьесе, – подумал Александр. – Если ружье висит на стене в первом акте, то к концу последнего оно должно обязательно выстрелить!»
– Я читал протокол вашего первого допроса. Вы наблюдали момент катастрофы.
– Да, – недружелюбно ответила Савельева.
Видно, что сцена со свекровью сильно выбила ее из колеи.
– А почему вы в тот момент стояли
Она взглянула на него более чем холодно:
– А это уже мое личное дело!
– Хорошо, – спокойно сказал Турецкий. – У какого окна вы стояли? Надеюсь, это не очень личный вопрос?
Турецкий понял, что перегибает палку, что чисто по-человечески он не прав. Он попытался войти в ее положение и представить, что у этой женщины несколько дней назад погиб муж и погиб на ее глазах. А теперь – может, и не погиб, а исчез, что было для измученного неопределенностью человека не намного лучше. Все это он понимал, но в то же время почему-то не чувствовал жалости к Савельевой. Может быть, потому, что накопилась усталость, или же оттого, что Елена Георгиевна немного раздражала его – чем, он еще не мог понять.
Она подошла к окну. Он встал за ее спиной чуть сбоку и уловил, как при взгляде в окно дрогнули ее губы. Женщина была на грани нервного срыва.
– Я должен повторно допросить вас здесь или в прокуратуре и задать вам несколько вопросов, касающихся вашей личной жизни. Поймите, все это может иметь отношение к исчезновению вашего мужа.
– Хорошо, – тихо сказала Елена. – Я стояла у окна, потому что делала это все шесть лет, которые мы живем вместе. И муж знал об этом. Он говорил, ему так спокойнее, когда я смотрю на взлет их самолета.
Она помолчала и вдруг произнесла:
– Вы знаете, он ведь не был летчиком.
– То есть? – Турецкий вопросительно взглянул на Елену.
– Он не любил летать. Представляете себе летчика, который боится высоты? – Она задумалась. – И вообще, мне кажется, он предчувствовал тогда, что должно что-то случиться.
Разбираться в женских предчувствиях Турецкому сейчас не хотелось, хотя по своему опыту он знал, что в них можно отыскать интересное и даже нечто полезное для следствия.
– Могу я попросить у вас стакан воды? – неожиданно обратился он к Елене.
Турецкий давно уже ощущал сухость во рту от водки, выпитой в кафе с Сабашовым.
– Нет, – быстро произнесла она – раньше, чем подумала, но тут же в замешательстве добавила: – Извините, я сейчас.
Она прошла на кухню, налила воды из чайника, вернулась. Турецкий протянул руку, чтобы взять стакан. Но Елена Георгиевна демонстративно поставила его перед ним на стол.
«Или она очень странная, или я ей жутко отвратителен», – подумал Турецкий и решил, что на сегодня его работа закончена.
И тут Елена резко наклонилась вперед, закрыв лицо руками. Мгновение она сидела неподвижно и вдруг заплакала навзрыд.
Это была настоящая истерика. Вначале Турецкий попытался привести ее в чувство с помощью воды и валерианы. Потом он сильно встряхнул ее, но и это не помогло. Из ее груди вырывались тяжелые и неестественные всхлипывания. Турецкий потащил Савельеву в ванную и не церемонясь подставил ее голову под струю из-под крана. Задыхаясь от попадающей в нос и рот воды, Елена неровно задышала, спазмы привели ее в себя. И она заплакала уже с облегчением – не сдерживаясь и не стыдясь.
– Ну, тихо, тихо, – поглаживал ее по плечу Александр.
Ему было странно возиться с этой женщиной. Но ситуация была настолько необычной, что дистанция между Турецким и Еленой быстро таяла.
– Не уходите, – цеплялась она за него руками, с трудом понимая, что с ней происходит и пугаясь этого все больше и больше.
Потом она впала в оцепенение. Попросту превратилась в безвольную куклу.
Турецкий помог ей лечь в постель. При этом Александр не чувствовал никакого неудобства и неловкости. Он ощущал себя кем-то вроде врача, оказывавшего экстренную помощь.
Когда Елена затихла в кровати, Александр устало потер глаза.
«Во денек, – подумал он. – Лучше бы я вызвал ее в прокуратуру».
Но в глубине души он не жалел, что оказался здесь.
Турецкий не мог вспомнить другого случая в своей профессиональной деятельности, когда бы он так искренне успокаивал свидетельницу.
Наконец Елена заснула. Он взглянул на нее – губы по-детски расслаблены, чуть подрагивающие веки, временами учащенное дыхание. Спящая, она показалась ему беззащитной, жалкой девчонкой, совершенно растерявшейся перед этой жесткой и непонятной жизнью.
Турецкий долго сидел и смотрел на Елену. В какой-то момент Александр почувствовал, что напряженно рассматривает обозначившуюся под майкой форму груди.
«Все, приехали», – сказал Турецкий и быстро ушел, захлопнув за собой входную дверь.
Глава 28. МИСТЕР РОУЗ
Мистер Роуз зажмурился от ласки теплого влажного воздуха, окутавшего все тело. После многочасового комфорта в казенной вентиляции лайнера, напоенный ароматами весны и пряных запахов Азии воздух Исламабада показался респектабельному англичанину милее ванны из шампанского. Он обаятельно раскланялся со стюардессами и стал спускаться по трапу расслабленной, неторопливой походкой человека, у которого все отлично – нигде не жмет, никому он не должен и никто его не ждет. Такое блаженство души способно охватить лишь путешественника, оставившего за спиной груз привычных оседлых забот и ненадолго убежавшего от своих близких в какой-нибудь совершенно другой мир. На таможне, пока его нехитрый саквояж досматривали шоколадные люди в форменных синих костюмах, мистер Роуз благодушно подумал о том, как похожи специальные службы разных стран и что не национальные особенности в конечном счете будут решать будущее планеты, а совсем даже другие – корпоративные, цеховые, если хотите. Мысль мистера Роуза потекла в фантастические мечтания о городах, где скапливаются представители одной профессии, о мировых войнах между ними и о прочих гадостях, навязанных скорее не окружающей реальностью, а бесконечными сериалами американских фэнтази. Стараясь возвратиться к курортному настроению, мистер Роуз достал трубку и, улыбаясь, жестом попросил у таможенника разрешения закурить. Мистер Роуз, скромный востоковед по профессии, приехал в Пакистан по приглашению министерства культуры, чтобы осмотреть сокровища хараппской цивилизации и написать потом никому не интересную диссертацию о различии архитектуры городов древней Южной Азии и не менее древних городов Южной Европы. Но, несмотря на научную цель своей командировки, мистер Роуз чувствовал себя немножечко туристом, которому позволено чуточку больше, чем местным жителям. Вот и сейчас вежливая просьба закурить означала всего лишь реверанс в сторону гостеприимных хозяев, потому что в Пакистане разрешалось дымить сколько угодно и где угодно, лишь бы не во время рамазана, которого любой европеец боялся пуще атомной войны. Поездку, совпадающую с этим главным мусульманским праздником, можно было сразу считать загубленной – ни тебе выпить, ни закусить как следует, ни закурить в общественном месте, ни всякое другое… Мистер Роуз плотоядно обвел взглядом пассажиров, несколько внимательнее остановившись на женской их половине. Какие же они разные, эти пакистанки. Одни весьма современные леди, не отличишь от бизнес-вумен, как, например, та – в шикарных полузатемненных очках и белом брючном костюме, с искусственной розой в густых волосах. Другие – сущие варварки – в балахонах, с наглухо покрытой головой и сеточками на глазах, как та, что стыдливо втиснулась между колонной и креслом, максимально отгородившись от мира.
Взяв такси, мистер Роуз двинул в центр столицы, чтобы, разобравшись с ценами, устроиться в гостиницу. Суровый шофер вовсе не желал налаживать контакты с болтливым европейцем и на вопросы отвечал односложно. Мистеру Роузу же позарез хотелось общения – открытого, дружеского, проникновенного, – хотелось передать свой восторг жизнью, возможностью путешествовать и восхищение, что Создатель не поскупился в фантазии и произвел на свет столько разнообразия. Кроме того, мистеру Роузу интересно было разузнать, какой отель славится в Исламабаде своим недорогим гостеприимством, какие напитки предпочитают местные любители горячительного, где лучше всего познакомиться с девушкой, да и разные другие мелочи, знать которые не помешает любому туристу. Угрюмость таксиста вскоре наскучила веселому англичанину, и мистер Роуз, едва дотянув до известного в столице фонтана цветов, расплатился и выскочил из машины.