Убить ворона
Шрифт:
– Хочешь, чтобы я остался? – спросил Турецкий и, не дожидаясь ответа, обнял ее.
Она дала себя поцеловать, но при этом губы ее не ответили на его поцелуй.
– А ты этого хочешь? – тихо произнесла она, когда Турецкий снова вопросительно посмотрел в ее глаза.
Вместо ответа он осторожно расстегнул верхние пуговицы на ее блузке.
Еще в прошлый раз Турецкий заметил, что Елена очень чувственна и требует особо нежного отношения к себе в постели. Чем легче было прикосновение к ее телу, тем более бурной была ответная реакция.
Такие женщины были редкостью и находкой для любого опытного мужчины. С такими женщинами нельзя было спешить, но и медлить тоже. Они могли быстро возбудиться, но и также быстро угаснуть. Их нужно было чуть «дразнить», томить, максимально распаляя до того момента, когда они уже не в силах сдерживать свое желание. Удовольствие для них легко совмещалось с приятным мучением от ожидания.
Турецкий расстегнул лишь несколько пуговиц. И достаточно долго его рука и губы ласкали только ее шею, мочки уха, иногда приближаясь к груди, но так и не касаясь набухших от желания сосков. Он приближал к ним иногда свои губы – сантиметр за сантиметром – и тогда чувствовал, как Елена замирала вся в ожидании прикосновения к груди, как закрывала в сладостном томлении глаза, задерживала дыхание. Он долго и медленно целовал ее.
И вот Елена резко выдохнула, когда наконец-то почувствовала его губы на своей груди.
Когда они были уже в постели, она стала более порывистой, хотя и пыталась себя сдерживать. При всей своей порывистости она была очень внимательна к нему. Ей хотелось показать себя опытной женщиной. Александр с улыбкой отметил, с каким азартом она пытается угадать моменты, когда ему наиболее хорошо.
Они достигли высшей точки одновременно. При этом оба почувствовали, что полученное удовольствие у каждого как бы удвоилось от этого.
Они лежали разгоряченные и расслабленные. Турецкий хотел поцеловать Елену, но она мягко отстранилась от него. Александр понял, что в отличие от большинства женщин, которые после кульминации медленно продолжали остывать от желания и их приходилось еще осторожно ласкать, доводя до полного расслабления, Савельева в этом больше походила на мужчин. После вершинной точки она мгновенно успокаивалась.
Турецкий слушал, как течет в душе вода. Елена долго не возвращалась из ванной.
"Наверное, опять пытается прийти в себя и осознать, что она «натворила», – с улыбкой подумал Турецкий.
Александр нашел сигареты и закурил.
«Она не столько умелая, сколько интуитивная и чувствительная, – с восторгом подумал он о Елене. – За пару месяцев любой опытный мужчина сделал бы ее потрясающей любовницей».
«Мне бы хватило и месяца», – самодовольно усмехнулся он про себя.
Когда Савельева вышла из ванной, в спальню она не вернулась. Турецкий услышал, что Елена возится на кухне. Когда он зашел туда, она растерянно взглянула на него.
– Что-нибудь хочешь выпить? – неуверенно спросила Савельева.
Он понял, что ее вновь одолело желание осознать только что происшедшее с ними.
– Сумасшедшая! – мягко сказал он и поцеловал ее в мокрое плечо. – Прекрати сейчас же о чем-либо думать! Или я приму меры!
Стоя под душем, Турецкий почему-то думал о штурмане Савельеве. Что-то странное ощущалось в их семейных отношениях с Еленой. Александр чувствовал, что случай с исчезновением штурмана далеко не обычный. И не только семейные неурядицы тому причиной. Хотя и в них можно почерпнуть что-то важное для следствия.
После ванны он снова зашел на кухню к Савельевой. Она стояла у окна к нему спиной. Тело ее после душа было обмотано полотенцем. Свет она не включала. Возможно, стеснялась Турецкого. А может быть, и потому, что за окном уже светало. Он подошел к ней сзади и резким движением повернул ее к себе лицом. Наклонился поцеловать, но она подставила ему вместо губ щеку.
– Что ты хочешь? Чай? Или что-нибудь покрепче? – повторила она свой вопрос.
– Я хочу тебя! – Турецкий приподнял ее лицо за подбородок.
В свете фар проехавшей машины он вдруг увидел сверкнувшую капельку воды в небольшой ложбинке между ее ключицами. Он осторожно коснулся ее языком. А пальцами провел по краю полотенца, нашел стык, где оно было закреплено, и хотел снять его с Елены.
– Я знаю, где он еще может быть! – внезапно остановила она Турецкого, перехватив его руку.
– Кто? – не сразу понял Александр.
– Мой муж.
Турецкий отпустил Елену и вышел из кухни. Через некоторое время он вернулся обратно с сигаретами.
– Курить будешь? – протянул он Савельевой пачку.
Она не сразу кивнула.
– И выпить хочу! – Она достала из буфета бутылку коньяку.
Турецкий молча налил ей.
– И себе тоже, – настойчиво произнесла Елена, заметив, что Турецкий колеблется.
Елена молча выпила рюмку. Турецкий терпеливо смотрел на нее в ожидании разговора. Она снова подвинула к нему свою рюмку, жестом показывая, чтобы Турецкий налил еще.
– Знаешь, мы так странно жили с Андреем! – внезапно начала Савельева свой рассказ. – Вроде бы вместе, а вроде и совершенно врозь.
«Так, – подумал Турецкий. – Сейчас начнет рассказывать о своей несчастной семейной жизни. И о том, каким гадом оказался ее муж!»
– Никуда не ходили в гости, у нас не было общих друзей. Не было и общих увлечений.
«Теперь она скажет о том, что муж ее не понимал, – размышлял Турецкий. – Почему это все женщины, заводя любовников, пытаются сразу же им рассказать о своих тяжелых отношениях с мужьями? Как будто желают оправдать себя перед любовником и собой в измене мужу».
Савельева замолчала.