Шрифт:
Глава первая
ЧУЖОЙ ГОЛОС
I
Около четырех часов Виктор должен был встретиться с Олей у памятника Горькому — это было излюбленное место их свиданий. Там они и встретились случайно год назад. Теперь дело шло к свадьбе: документы в загс поданы, день назначен, приличный костюм куплен, осталось найти платье для невесты. Так приятно искать платье невесте: обсуждать фасончик, рюшечки, плечики, в которых мужчины ничего не понимают, но с интересом толкуют об этом.
Времени оставалось в обрез. Когда стал закрывать дверь, послышался далекий — в недрах запертой квартиры — телефонный звонок. Решил уж не подходить, но вдруг вернулся и поднял трубку.
— Але! Не приходи сюда! Я сама к тебе приеду… — И короткие гудки.
Хорошее настроение как рукой сняло. Оля так никогда не разговаривала. Что-то случилось… Что же делать и когда она приедет?
Виктор, не раздеваясь, опустился в кресло. Под рукой оказался пульт — включил телевизор, поперебирал программы. Везде было одно и то же: или обсуждали предвыборную платформу партийные функционеры, или вертели задами полуголые девицы. Интересно, берут ли таких замуж, а если берут, надолго ли? Хотя кому что нравится! Он вот в Олю влюбился, а почему — неизвестно.
Наконец затренькал звонок.
Она вошла хмурая и неулыбчивая, не поздоровалась, не смотрела на него, прошла на кухню, уперлась лбом в оконное стекло. Виктор тихо обнял ее за талию, положил голову на плечо.
Она резко повернулась и сказала, как отрезала:
— Наш брак будет несчастным. Нам нельзя жениться. Все!
— Ты не заболела? Ну-ка, как у тебя с температурой? — Виктор попытался обратить все в шутку.
— Мы должны расстаться.
— Вот так, прямо перед свадьбой? Нормально.
— Лучше перед свадьбой, чем… чем… — Оля вздохнула, — чем когда уже будет поздно.
Она по-прежнему не смотрела на него.
— Так. Ну-ка пойдем сядем, ты мне спокойно все объяснишь. Я сегодня из-за твоего платья очень нужную встречу отменил. С руководителем дипломного проекта, между прочим. Теперь придется за ним побегать!
Но Оля словно застыла.
— Не трогай меня. Мы чужие люди.
— Да? Интересно… А что же ты делаешь в моей квартире? Чужая?!
— Я пришла проститься с тобой, — сказала холодно. — Мы страдаем за грехи наших родителей. Счастья не будет. Больше я тебе ничего не скажу. Я ухожу, — и рванулась к двери.
Виктор грубо схватил ее за воротник пальто.
— Я сейчас психушку вызову! Что за фокусы? Оля! Что с тобой случилось, где ты была? Откуда весь этот бред? Ну где ты была? — Виктор тряс ее за плечи. — Мы неделю не виделись, где ты была? Почему ты так смотришь на меня?
Она внимательно выслушала, глядя ему прямо в глаза ледяным, пронзительным взглядом — не вырывалась, не противоречила. Актерски выдержав паузу, твердо сказала:
— Ты ничего не понимаешь. Ты на дурном пути. Тебя нужно вылечить. Я займусь этим, когда ты будешь готов. Сейчас ты покрыт грехами, как коростой. Убери руки!
— На
— Хуже.
— Чего хуже? — разъярился он и вдруг отпустил ее пальто и, сам не зная как, с размаху залепил ей пощечину. Она только пошатнулась немного, не выдав боли, а может, и не чувствуя ее, отчужденно произнесла:
— Я действительно права. Прощай!
— Прости, Оля! — закричал Виктор. — Я не хотел! Прости, пожалуйста! Я сейчас тебе компресс сделаю. Подожди!
Он бросился за бинтом, а когда вернулся на кухню — обнаружил, что Оли нет.
Наваждение. Или, может быть, розыгрыш?.. Розыгрыш или наваждение? Да и она ли это была? Тело вроде ее, ее голос, ее запах. Но была ли это она? Виктор захохотал.
Конечно, это розыгрыш. Актриса, вот так актриса! Странно, что в ГИТИС не попала! Вечером он позвонит ей — и все выяснится. Стало быть, решено — розыгрыш.
В марте темнеет уже после пяти. В это время он и позвонил первый раз. Олина мама вежливо ответила, что дочери дома нет. Виктор звонил еще несколько раз за вечер: подходили к телефону разные люди и все отвечали одно и то же: Оли нет. В телефон лезли громкая музыка, шумные голоса — это означало, что в доме вечеринка. Тоже ничего странного: родители еще молодые, Олин отец — бизнесмен, денег куры не клюют. Виктор решил больше не надоедать. В конце концов, ночует Оля всегда дома.
С утра Виктор поехал в институт. Там, в фойе второго этажа, увидел красочное объявление: и не захочешь, а в глаза бросится… Подошел и с удивлением прочитал: «Искусственный интеллект», «Знаем мы эти штучки!» — скептически заметил он про себя…
II
Вернувшись домой, Виктор опять позвонил Оле. Занято. Стал набирать непрерывно: занято. Потом сообразил, что, может, она к нему прозванивается. И от одной этой мысли стало радостно… Он и хотел бы разозлиться на нее за вчерашнюю проказу, за долгое отсутствие, но не мог! Не мог!
Когда зазвонил телефон, он благостно отозвался:
— Але!
— Витечка, где Оля? — с надрывом спросила Олина мама.
— А в чем дело? — напрягся Виктор. — Разве ее нет?
— Ой, нет, Витечка, — всхлипнула та. — Мы надеялись, что она у тебя. — Сказала и бросила трубку.
Виктор тут же вновь набрал номер, но было уже занято. Надо немедленно ехать.
Долго не подходил автобус, быстрее было добежать, но ноги отказывались повиноваться, словно предчувствие беды парализовало. Не может быть, не может быть, повторял он про себя, но сердце подсказывало совсем другое: может, может, именно может. И уже эта беда случилась — проморгал ты, братец, недоглядел… Самое невыносимое было то, что Виктор не представлял, что произошло.
В Олином доме встретили неласково. Мама Оли была заплакана, но держалась молодцом, по-светски предложила Виктору кофе, как это всегда и бывало. Чувствовалось, что она совершенно не намерена посвящать его ни в какие подробности.
— Витечка, давай пока, как вы это говорите, не будем гнать волну… Все образуется. Вадим Ильич принял все меры. Ты его знаешь, он сделает невозможное…
— Алла Петровна, вы просто обязаны мне все сказать. Вы, кажется, собирались отдавать за меня свою дочь… Я ее будущий муж…