Убийца по имени Ной
Шрифт:
— А Мина почему? — продолжал Виктор.
— Потому что — деньга. На деньги покупается — такой грех. Слышишь, что нам повторять надо? — Она показала на работающий магнитофон, из которого раздавалось заклинание о Голгофе. — Вот и повторяй, а больше ни во что не вникай, если хочешь спастись.
— А кто тут самый старший?
— Ты знаешь, — сказала женщина и отвернулась, не желая больше разговаривать.
Виктор вышел на крыльцо последним. В домике оставалась только сестра Лиса. Он увидел, что многие возвращаются из-за ограды лагеря через ворота.
Виктор побежал за ворота и увидел, как люди умываются росой. Капли росы были крупные
Уже из ворот стало видно, что все снова собрались вокруг скинии и молятся.
Виктор пристроился к братьям и сестрам. Утром молились, возводя руки к небу. Он ожидал, что моление снова приведет к нирване, но все молились вяло — свет мешал, что ли? Виктор вообще не мог понять слов, потому что у него в голове неотвязно крутилась фраза: «Голгофа распятого…» Сколько времени так прошло — неясно; часов не было, только длинная утренняя тень переместилась градусов на тридцать и стало сильно припекать.
После моления все снова собрались у домика Ноя, и тот выдал по куску хлеба и по вареной картофелине. Соли не полагалось. Запили завтрак стаканом воды.
У Виктора только аппетит разыгрался от такой скудной трапезы. Но он видел, что никто не желает есть больше.
Далее по распорядку дня была лекция. Когда шли к крайнему, самому просторному домику, Виктор с удивлением заметил, что несколько человек остались вокруг скинии и продолжали молиться, раскачиваясь из стороны в сторону. Возможно, это были те, которые ночью достигли нирваны и до сих пор продолжали блаженствовать… В просторном доме ночью тоже спали, сейчас же все сели на матрасы рядами, приготовившись слушать.
Лекцию читал Ной. Он тоже сидел в какой-то необычной позе и серьезно излагал библейскую историю об Иосифе Прекрасном, любимом сыне ветхозаветного патриарха Иакова, который особенно любил его за невинность и простосердечие. Иаков в отличие от других сыновей сделал Иосифу богатую разноцветную одежду. Иосиф пас стада своего отца вместе со своими братьями и видел иногда чересчур легкомысленное их поведение, о чем, надо полагать, незамедлительно сообщал отцу. За это и за предпочтение Иосифа отцом перед всеми другими детьми братья возненавидели его. Ненависть их еще более усилилась после двух снов, виденных Иосифом и предвещавших, что его братья будут ему кланяться до земли. Почему-то братья Иосифа решились убить его, но затем тайно продали купцам из проходящего мимо каравана. После этого они закололи козленка, омочили в его крови снятую с Иосифа одежду и возвратились к Иакову со словами: «Мы это нашли, посмотри, сына ли твоего эта одежда или нет?» Иаков узнал ее: «Это одежда сына моего, хищный зверь съел его; верно, растерзан Иосиф»…
Брат Ной рассказывал вдохновенно, захватывающе, с красочными деталями, живым языком — можно заслушаться. Главное, когда он говорил, не возникало сомнения в истинности истории. Да, действительно, жил Иаков, жил Иосиф — все происходило в действительности… На самом интересном месте Ной свою лекцию закончил. Виктору стало так обидно за Иосифа: во-первых, потому, что так вероломно поступили с ним братья, а во-вторых, хорош же и отец — праведник Иаков! Поверил только разодранным одеждам! Почему не пошел на место мнимой гибели сына? Почему не потребовал более веских доказательств? Виктор хотел спросить об этом у Ноя, но понял, что это делать не принято. Люди выслушали, поверили, отложили в памяти и ждут продолжения. Ной сказал вчера ему: делай как все. Виктор решил повременить с вопросами, хотя так жалко было бедного Иосифа…
Ной встал, за ним поднялись все остальные.
— Смерть упырям! — сказал он.
— Смерть упырям! Голгофа распятого… — зазвучало несколько десятков голосов. Так продолжалось довольно долго, но никто не беспокоился, не сопротивлялся фразе. Виктор незаметно оглядел соседей и увидел, что губы у всех, как блоки слаженного механизма, шевелились в едином порыве. И этот порыв передался и ему. Сердце не хотело, а губы шевелились…
— Ушли в себя! — наконец скомандовал Ной, и постепенно голоса смолкли. Фраза осталась крутиться в мозгу у каждого. — Сегодня задание остается прежним. Можно идти дальше, но темпов не уменьшать. Моисей повелел так. Он сказал мне, что скоро цветы завянут — осталось только два-три дня.
После этого сообщения братья и сестры один за другим стали выходить из домика, друг за другом потянулись к жилищу Ноя. Там повторилась известная процедура раздачи хлеба и картофелин. Получившие отходили в сторону и дожидались, пока дойдет очередь последнего.
— Да поможет вам Моисей, друг Божий! — преподал благословение Ной и указал рукой к воротам.
Виктор решил пойти вслед за всеми. У самых ворот его неожиданно нагнал Ной и сказал:
— Брат Вол, ты останься — у тебя будет другое задание.
— Я что-то не так сделал? — испугался Виктор.
— Нет, просто у тебя другой путь — так сказал Моисей. Он сказал мне, что у Бога особые планы на тебя, — категорически сказал Ной. — Пойдем со мной.
Ной отвел Виктора на поляну среди леса — минутах в десяти ходьбы от лагеря. На поляне были раскинуты огромные светлые полотнища. На некоторых из них сушились травы. Они лежали идеальным тонким слоем: розовые, белые, голубые, желтые.
— Работа несложная — разобрать вот эти две горы трав. Цветочки от стеблей осторожно оторвать и разложить, как видишь тут, — водил руками Ной. — Вот на этих простынях.
На краю поляны возвышался целый стог травы с голубыми и розовыми цветочками — вчерашний сбор всего лагеря.
— Руки будут работать, голова тоже должна, — продолжал Ной. — С каждым днем ты будешь все ближе и ближе к Богу, ты будешь яснее слышать его голос, различать его среди тысяч других голосов. Но и Бог должен как-то отличать тебя от других созданий, которых миллиарды и миллиарды. Если ты будешь повторять все время какую-нибудь важную фразу, Бог запомнит тебя по ней. Ты привыкнешь к этой фразе, а Бог привыкнет различать тебя по ней — так сказал Моисей. Ты должен знать, что, как только ты произнесешь эту фразу, эту малую молитву, в тот же миг Бог услышит тебя, заглянет в твое сердце и исполнит любое твое искреннее желание. Бог смотрит в сердца — важно только, чтобы он все время слышал твой голос.
— Да… — согласился восторженно Виктор. — Я что-то такое уже чувствовал.
— Ты далеко пойдешь, — удовлетворенно произнес Ной. — Моисей не ошибся в тебе.
— Но я не знаю, какую фразу я должен говорить!
— Самые преступные — самые удачливые. Это твоя мантра.
— Мантра? — удивился Виктор. — Это что-то из буддизма…
— Моисей повелевает из всех религий брать лучшее. Повторением мантр спаслись уже многие — это даже не подлежит обсуждению.
— Хорошо, — не возражал Виктор. — Но эта самая мантра… она какая-то непонятная.