Убийца по имени Ной

Горбачева Наталья Борисовна

Действо происходило при свете факела в кромешной тьме наступившей ночи. Отблески ставшего вдруг зловещим пламени играли на его лице.

— На мне нет грехов! — закричала вдруг Мина. — Ты сам все придумал! Отпусти меня, изверг! Изверг, ты настоящий изверг!

Все молчали. Виктор совершенно не понимал, что происходит, но делал как все. Как будто кто-то запечатал его уста: он, если и захотел бы, не смог бы произнести ни слова. В этот момент внутренне Виктор был на стороне несчастной девчонки… Но Ной вдруг заговорил про преступление Мины против него, Виктора.

— Эта моль, эта ржа сегодня днем пыталась совратить брата Оленя. Она

отняла у него обед, продажная душа.

— Неправда! — крикнула Мина. — Он сам мне…

— Теперь ты будешь молчать, — грозно прервал Ной и с силой ударил ее в затылок. Она вскрикнула, но не упала, потому что Ной продолжал держать ее за волосы. — Мина сама обо всем рассказала, но не сразу. Только после того, как я, помолившись, услышал от Моисея голос, который требовал исповедовать ее.

Ной сделал значительную паузу. Братья и сестры что-то зашептали — видимо, то, что принято шептать в подобных случаях.

Виктор не знал традиции, хотел сказать, что все неправда про Мину, но гаденький страх вдруг заполз в душу: причин для него, кажется, не было, но все же лучше было бы остаться в стороне от любых пересудов. «Делай как все», — сказал однажды Ной, а Мина нарушила это предписание. Кто знает, может, действительно она приходила соблазнить его. Грязная девчонка!

Ной, совершенно оправившийся от выходки Мины, снова заговорил:

— Эта грешница больше недостойна носить и такого поносного имени, как Мина. Теперь ее имя Моль — ничтожное насекомое. Недостойно для праведника даже касаться ее. Вон отсюда! — оттолкнул ее от себя Ной.

Мина отлетела за границу света, который исходил от факела. После этого Ной упал на колени около входа в скинию и стал произносить молитвы на непонятном Виктору языке.

Все последовали примеру Ноя, бормоча и закатывая глаза.

— Господи, ничего не понимаю, что творится… Что творится — не понимаю, — стал приговаривать Виктор — от страха, что он тоже в любой момент может оступиться, сделать недолжное, противозаконное.

Ему казалось, что после Мины — его очередь. Страшно попасть во тьму кромешную…

Он вздрогнул, когда Ной коснулся его плеча и сделал знак выйти перед всем обществом. Ноги дрожали, язык присох к гортани: вот оно, началось…

— Брат Олень оказался на недосягаемой высоте. Он не поддался соблазну. Он поступил, как Иосиф Прекрасный, тот Иосиф, которого зловредные братья продали каравану купцов… — заговорил Ной, и никто никогда не знал, к чему приведет он свой рассказ. — Купцы ехали в Египет и продали там его начальнику телохранителей фараона. Этот царедворец сначала сделал молодого невольника слугою в своем доме, а потом, увидав его честность и деятельный характер, доверил ему управлять всем своим домом. «Иосиф же был красив станом и красив лицом», и вот его красота и молодость прельстили сладострастную жену царедворца. Но Иосиф не поддался соблазну. Тогда мерзкая женщина оклеветала его в покушении на ее честь. Иосифа заключили в темницу с царскими узниками — отребьем рода человеческого.

Сегодня брат Олень не поддался великому соблазну и стал настоящим праведником. Теперь имя ему — Иосиф.

От огромного напряжения во время слушания этой речи Виктор чуть не лишился сознания. Он не упал только потому, что Ной поддержал его.

— Я недостоин, — пробормотал Виктор.

— Этого ты не решаешь, — спокойно и мягко ответил Ной. — Так сказал Моисей. За один день ты два раза перевоплотился — это несомненная принадлежность праведника. Еще немного — и Моисей разрешит тебе войти в скинию и сотворить тайную молитву о всем роде человеческом. Сейчас ты можешь сказать что-нибудь своим братьям и сестрам, — настоятельно посоветовал Ной. — Ты можешь дать им новую мантру.

— Я не знаю… Я вас всех люблю… Я хочу, чтобы все спаслись, потому что нам это легко — совсем близко от Бога. Мне очень жаль Мину. Надеюсь, и она спасется. Мне кажется, что человек не может быть… ни большим праведником, ни неисправимым грешником, — говорил Виктор. Он чувствовал себя как человек, вступивший в реку с неизвестным дном. — Все произошло совершенно случайно…

— Братья и сестры! — перебил Ной. — Мы все знаем, что ничего случайного в этой жизни не бывает. Брат Иосиф поступил праведно. На утренней беседе мы поговорим еще об этом.

Виктору стало чрезвычайно приятно, что так хорошо все обошлось. Ему польстили необыкновенная расположенность к нему Ноя, бессловесное внимание сестер и братьев к его персоне. Но более всего — неожиданно открывшиеся перспективы роста. Сколько их, праведников, из которых один праведнее другого… Неизвестность пугает, но удачное начало необыкновенно вдохновляет — оно приведет прямо на небо…

Распорядок дня в лагере после посвящения Виктора в Иосифы никоим образом не нарушился. Утреннее умывание росой, раздача хлеба, лекции, мантры, записанные на магнитофон и звучащие постоянно, работа, молитва — все монотонно и без перемен. Мины в лагере больше не было; никто не интересовался, куда она пропала. Приходили новые люди и постепенно присоединялись к братьям и сестрам, приспосабливались к лагерной жизни естественным образом, растворяясь в общей массе. Те, кто не мог приспособиться, претерпевали проработки, наказания, лишение пищи, перемену имен, лишение сна, самую тяжелую работу, из которых тяжелейшей был поход за водой, на расстояние нескольких километров, к роднику. За водой ходили, как правило, несколько наказанных.

Виктор несколько раз ходил встречать машину. Знакомый веселый водитель привозил наверх хлеб, вареную картошку, иногда — лепешки. Бывало, на машине приезжали новый брат или сестра. Виктор служил им проводником к лагерю. Ему совершенно неинтересно было слушать их разговоры по дороге о том, что творится в мире. Виктор умер для мира, втянулся в монотонную лагерную жизнь, тем более что она не изнуряла его, как других. Он часто получал от Ноя консервы, оставался в лагере на беседы с ним, когда другие уходили из лагеря в поисках трав. Он был в привилегированном положении, потому что носил имя праведного Иосифа. Больше никто в лагере не удостаивался звания праведника…

Постепенно Виктора стали раздражать многие сестры: они часто жаловались на голод, усталость, сонливость — это была любимая тема их разговоров. Редко проходили два-три дня, чтобы кто-нибудь из сестер не впадал в истерику. Виктор понял, что женщине очень трудно спастись, а может, и невозможно.

Ной подвел ему под это откровение теоретическую базу: через Еву пал Адам, а за ним и весь род человеческий.

Виктор в душе нашел свою Еву. Его Ева — бывшая невеста Ольга, через которую он, Виктор, пал, запутавшись в таких жутких жизненных катаклизмах, что до сих пор — мурашки по коже. Потом была Вероника — тоже соблазнительница; она вообще довела Виктора до того, что чуть было не сковала его по рукам и ногам цепями. О каком браке может идти речь, когда нужно спасаться!