Убийца по имени Ной

Горбачева Наталья Борисовна

Все свои сомнения Виктор доверял Ною, и тот разрешал их быстро, четко и ясно. Когда однажды Ной спросил Виктора, помнит ли он свое бывшее земное имя, где он родился, кто его родители, откуда он родом, тот с большим трудом вспомнил свои биографические данные и прибавил, что теперь для него это не имеет никакого значения.

— Хорошо, — удовлетворенно произнес Ной и первый раз впустил Виктора в свой домик. Внутри располагались широкая кровать, стол со стульями, буфет с посудой, походная газовая плита, плотные шторы на окнах,

которые не пропускали света, когда ночью Ной зажигал электрическую лампу, работающую от аккумулятора. Но сейчас стоял день, и на окнах была легкая защита — полупрозрачная фольга.

— Здесь ты молишься… — почтительно сказал Виктор и внимательно, как будто стараясь запомнить навсегда уголок величайшего праведника, осмотрел помещение. На полке лежали Библия, другие книги, названия которых разобрать не удалось.

— Да, здесь является мне Моисей, — подтвердил Ной и предложил жестом сесть в удобное кресло. — Прошлой ночью он повелел мне открыть тебе тайное знание нашего движения. Готов ли ты к этому?

— Готов, — сказал Виктор. — Я ждал этого.

— Ты должен скрепить свою готовность кровью.

— Да, конечно, — спокойно ответил Виктор, будто речь шла о меню предстоящего ужина или о прогулке вдоль берега реки.

— Но сначала ты должен дать обет, после которого ты станешь постоянным членом нашего движения. Я буду перечислять пункты, а ты на каждый должен отвечать: обещаю. Встанем лицом к западу. Сосредоточься… Итак! Будучи на горе Вирох, я желаю выполнить волю Бога и осуществить цель творения, возлагая на себя ответственность, которую препоручил мне Бог для достижения мною совершенства, создавая для него славу и радость. Обещаю.

— Обещаю, — повторил Виктор.

— Желаю полностью быть в воле Бога и мужественно штурмовать лагерь его врагов, пока не поражу их всех. Обещаю.

— Обещаю.

— Я горд владычеством, горд народом, горд языком и культурой, в центре которых — Бог. Я горд тем, что участвую как работник в построении совершенного мира. Я буду бороться за это, вкладывая всю свою жизнь в осуществление идеалов совершенного мира. Я отвечаю за исполнение своего долга и своей миссии. Обещаю и клянусь.

— Обещаю и клянусь.

— Дай руку! — повернулся к Виктору Ной.

Виктор протянул ему свою ладонь, желая искреннего братского рукопожатия после обета. Но Ной вдруг полоснул по его запястью острием ножа. Выступила кровь. Потом он протянул Виктору бумагу с отпечатанным текстом и указал на место внизу листа.

— Что? — спросил Виктор. — Ставить крест?

— Да! Ты станешь сильным и могущественным, тебе будет все подвластно, ты выйдешь из разряда простых людей, которым суждено только родиться, работать и умереть. Ты сможешь наконец-то сказать про себя: человек — это звучит гордо! — с напряжением в голосе говорил Ной.

«Подписывай, другого случая не представится, — услышал внутри себя Виктор. — Не представится… Ты сможешь всех спасти…»

Он, подчиняясь внутреннему насилию, обмакнул указательный палец в бугорок крови, поставил крест на бумаге. Внутренний насильник мгновенно отложил в душе, подобно тараканьим яйцам, слова: «Чадо мое» — и исчез.

— Ты сделал правильный выбор, — сказал Ной. — Запомни: если ты изменишь клятве, то семь предыдущих и семь последующих поколений твоего рода подпадут под власть сатаны. Ты должен ждать нового откровения, а пока будешь жить в моем доме, в маленькой комнате. С этого дня ты не должен ни с кем общаться в этом лагере. Больше спи, но усиль молитву.

После происшедшего Виктор не почувствовал себя ни могущественным, ни более сильным. Его стал смущать подписанный кровью договор, и в душе он уже сто раз отрекся от него, но потом, опасаясь за судьбу целых четырнадцати поколений рода, снова мысленно подписывал его. Виктор измучился, хотел поговорить с Ноем, но тот избегал его. Они жили в одном доме, имея разные входы в свои комнаты, и общения стало еще меньше, чем раньше.

Наконец Виктор не выдержал и после раздачи хлеба самовольно зашел в комнату Ноя. Тот как будто ждал его.

— Ной, мне не по себе… — начал Виктор. — Не знаю, чем объяснить. Понимаешь, я не чувствую никакого могущества и думаю, зачем оно мне…

— Как ты можешь судить об этом? — строго спросил Ной и сделался вдруг смиренным и покорным. — Я теперь к тебе подойти не могу — такая сила от тебя исходит…

— Правда? Неужели ты так чувствуешь? — удивился Виктор, в глубине души радуясь этому. И все сомнения исчезли. Он воскликнул: — Но ведь тогда надо что-то делать!

— Да, — согласился Ной. — Моисей повелел идти на землю и проповедовать.

III

До выхода на проповедь оставалось три дня. В эти-то три дня Ной открыл Виктору тайную доктрину движения. Главное, что движение — это настоящая церковь Апокалипсиса. Она названа так потому, что объединяет людей, верящих, что скоро наступят конечные времена и надо спасаться. Привлекается в церковь в основном молодежь до двадцати пяти лет. Взрослым она не поможет, потому что до кончины мира они умрут своей собственной смертью. Смысл спасения молодежи в том, чтобы отрывать ее от родителей, которые не дают ей спасаться.

Взрослых, переживших коммунистический режим, бесполезно переубеждать, они сплошь и рядом отрицают Бога — так рассказывал Ной. Он не был голословен, а обильно цитировал Библию и именно сейчас все рассказы про праведников подвел к одному знаменателю: все они — даже праведники — ненавидели своих детей. Авраам хотел принести сына в жертву, Иаков поверил своим негодным детям, что Прекрасного его Иосифа растерзали звери. Иаков, стало быть, вообще не мог воспитывать детей. Это может делать только церковь. Церковь Апокалипсиса, церковь конечных времен. Круг замкнулся.