Убийца по прозвищу Англичанин
Шрифт:
– Но это же не ваши деньги. Они помогли превратить эту маленькую, затертую среди других земель забавную страну в одну из самых богатых в мире, но не на деньги.
В пылу спора Габриель прибавил скорость, и Лавон отстал на несколько сотен ярдов. Габриель сбавил скорость, чтобы Лавон мог покрыть расстояние между ними. Он был зол на себя. Меньше всего он хотел сейчас обсуждать мораль швейцарской истории с Герхардтом Петерсоном.
– Мне нужно еще знать одну вещь, прежде чем мы начнем разговор с Гесслером.
– Вы хотите знать, откуда я узнал о том, что вы связаны
– Да.
– Несколько лет назад – лет восемь или девять, не помню точно, – один палестинец с сомнительным прошлым захотел получить визу на жительство, что позволило бы ему временно поселиться в Женеве. В обмен на эту визу и гарантию, что его присутствие в Швейцарии не станет известно государству Израиль, этот палестинец предложил нам назвать имя израильтянина, убившего Хамиди.
– А как звали палестинца? – спросил Габриель, хотя ему не нужно было ждать ответа Петерсона. Он знал. Он полагал, что все время знал.
– Его зовут Тарик аль-Хурани. Он тот, кто поставил бомбу под машину вашей жены в Вене, верно? Он тот, кто разрушил вашу семью.
В пяти милях от виллы Отто Гесслера, на краю густого соснового бора, Габриель съехал на обочину и вышел из машины. День клонился к вечеру, свет быстро угасал, температура была около двадцати градусов. Над ними высился пик, а на нем, как борода, висело облако. Какая это вершина? Эйгер? Юнгфрау? Мёнш? Не все ли равно. Ему просто хотелось покончить со всем этим, выбраться из этой страны, и чтобы никогда больше ноги его тут не было. Когда он обошел машину по глубокому мокрому снегу, в его воображении возникла картина: Тарик рассказывает Петерсону о том, как разбомбил его машину в Вене. Он с трудом сдерживался, чтобы не вытащить Петерсона из машины и не избить до полусмерти. В эту минуту он не был уверен, кого он больше ненавидел – Тарика или Петерсона.
Габриель снял наручники с Петерсона и заставил его пролезть за руль. Одед вышел из машины и присоединился в фургоне к Эли Лавону. А Габриель занял место Петерсона на сиденье для пассажира и, ткнув «береттой» ему в бок, заставил сдвинуться с места. Над долиной сгущалась темнота. Петерсон ехал, держа руль обеими руками, а Габриель держал на виду «беретту». За две мили от виллы Гесслера Лавон сбавил скорость и съехал на обочину. Габриель повернулся и смотрел в заднее стекло, пока не исчезли огни фар. Теперь они были одни.
– Скажи мне еще раз, – сказал Габриель, нарушая молчание.
– Мы же уже десять раз все это повторяли, – возразил Петерсон.
– Не важно. Я хочу еще раз все это услышать.
– Ваше имя – герр Мейер.
– Чем я занимаюсь?
– Вы работаете со мной – в Отделе анализа и защиты.
– Почему ты привез меня с собой на виллу?
– Потому что у вас есть важная информация о деятельности въедливого еврея по имени Габриель Аллон. И я хотел, чтобы герр Гесслер услышал это непосредственно из источника.
– А что мне делать, если ты как-либо отойдешь от сценария?
– Я не намерен это повторять.
– Нет, скажи!
– Да пошли вы!
Габриель помахал перед его носом «береттой», прежде чем сунуть ее за пояс брюк.
– Я всажу тебе пулю в мозги. А также в охранника. Вот что я сделаю.
– Не сомневаюсь, – сказал Петерсон. – Это единственное, что вы хорошо делаете.
Через милю появилась частная дорога без названия. Петерсон взял поворот со знанием дела, на значительной скорости, так что центробежная сила прижала Габриеля к дверце. На секунду ему подумалось, что Петерсон что-то затевает, но тут машина замедлила бег и заскользила по узкой дороге – мимо окошка Габриеля замелькали деревья.
В конце дороги были кованые ворота, выглядевшие так, словно они могли противостоять бронетранспортеру с вооруженным личным составом. Когда они подъехали, в свете фар показался охранник и замахал руками, требуя, чтобы они остановились. На нем была широкая синяя куртка, которая тем не менее не могла скрыть того, что он хорошо вооружен. На его кепи был снег.
Петерсон опустил окошко.
– Мое имя Герхардт Петерсон. Я приехал для встречи с герром Гесслером. Боюсь, по неотложному делу.
– Герхардт Петерсон?
– Да, правильно.
– А кто этот мужчина?
– Мой коллега. Его имя – герр Мейер. Я ручаюсь за него.
Охранник пробормотал несколько неразборчивых слов в микрофон. Через минуту ворота открылись, и он, отступив, махнул, чтобы они проезжали.
Петерсон вел машину со скоростью бегуна. Габриель смотрел в свое окошко: дуговые лампы на деревьях, другой охранник в синей куртке – его тащила по лесу овчарка на ремне. «Бог ты мой, – подумал он. – Это место похоже на бункер фюрера. Добавить немного острой как бритва проволоки и заминировать, и картина получится идентичной».
Впереди деревья расступились и появились огни виллы, смягченные подвенечной вуалью падающего снега. Еще один охранник вышел к ним. Этот и не пытался скрыть автомата, свисавшего с плеча. Петерсон снова опустил окошко, и охранник всунул свое крупное лицо в машину:
– Добрый вечер, герр Петерсон. Герр Гесслер направился сейчас в свой бассейн. Он примет вас там.
– Отлично.
– Вы вооружены, герр Петерсон?
Петерсон отрицательно покачал головой. Охранник посмотрел на Габриеля:
– А как насчет вас, герр Мейер? Вы имеете при себе оружие сегодня вечером?
– Nein. [35]
– Пойдемте со мной.
Череда крошечных фонариков, насаженных на столбики не выше человеческого колена, отмечала дорожку. Снег здесь был глубже, чем в долине, и каждый четвертый фонарик был покрыт тонким налетом снега.
Петерсон шагал рядом с Габриелем. Вел их теперь тот охранник, что встретил их машину в конце подъездной аллеи. В какой-то момент позади них появился второй. Габриель чувствовал теплое дыхание овчарки под своим коленом. Когда собака ткнулась мордой в его руку, охранник дернул ее за ремень. Животное зарычало в ответ – это был низкий гортанный рев, от которого завибрировал воздух. «Славный пес, – подумал Габриель. – Только бы ничего не сделать такого, что вызовет ответную реакцию этого пса».
35
Нет (нем.).