Убийца пришёл первым
Шрифт:
— И я его убила, — равнодушно закончила Бенедикт, обхватив плечи руками. — Даже не поняла, как это вышло, одно мгновение — и вот он лежит передо мной мёртвый, с ножом в груди. Что не получилось у Кристиана, сделала я.
Мне вдруг совсем некстати вспомнился смущённый Жозе и его стыдливое бормотание: Понимаешь,
И я вспомнил ещё кое-что.
— Кстати, о Кристиане, — почему-то я избегал смотреть на Бене, а потому упорно разглядывал пол прямо перед собой. — Как всё-таки получилось, что перстень при обыске нашли у него?
Бенедикт грустно усмехнулась и на короткий миг вновь сделалась похожей на человека, а не на механическую куклу.
— Ты, наверное, считаешь меня чудовищем, Себастьен, — она вновь проделала путь от окна до кровати и обессиленно присела на самый краешек. — Да, это тоже сделала я.
— Но почему?
Впрочем, что за дурацкий вопрос… Уж если ей пришлось убить ради того, чтобы тайна оставалась тайной, неужели она могла допустить, чтобы потом всё открылось? А Кристиан подходил на роль убийцы как нельзя лучше — пьяница, наркоман, скандалист…
— Ты же сам всё понимаешь, — Бенедикт словно читала мои мысли. — После того, как я поняла, что натворила, весь хмель словно рукой сняло. Ты сочтёшь меня законченной шизофреничкой, Себастьен, но думала я в тот момент лишь об одном — о предстоящей свадьбе и о том, что она не должна сорваться лишь потому, что меня упекут за решётку. И я вспомнила, что за ужином учудил Кристиан… А дальше было просто — я протёрла
— А потом засунула его Кристиану в карман.
— Да. И сделать это оказалось совсем нетрудно — он налакался до такой степени, что можно было даже притащить его в комнату Оливье и там оставить…
Я, наконец-то, нашёл в себе силы взглянуть на неё:
— Ты ведь никогда не любила Кристиана, правда?
— Да не в этом дело, — Бене медленно сползла с кровати и уселась прямо на полу, уткнув голову в колени. — Нормальному человеку, наверное, меня просто не понять… Я думала только о нас с Жозе, о нашей свадьбе и о том, что он не должен ничего узнать. Больше ни о чём. Теперь ты знаешь всё, Себастьен.
Да, теперь я знал всё. Но чувства облегчения не было, была только тупая, ноющая боль, и я не отрываясь смотрел на Бенедикт, сжавшуюся в комок на полу. Любовь — слишком сильное чувство, чтобы обращаться с ним легкомысленно, а виноватых в этой истории просто нет.
Преступление, совершённое в состоянии аффекта — кажется, именно так это называют юристы… Несомненно, присяжные проявят снисхождение к этой несчастной девушке, да и с доказательствами у обвинения будет туго, если Бенедикт возьмётся всё отрицать. Но в любом случае, жизнь её сломана — как ей быть дальше?
На кухне меня ждут, вспомнил вдруг я. Они пока только догадываются, но ещё ничего не знают толком, и теперь я должен всё им рассказать. Вот только слишком тяжело… И я продолжал неподвижно сидеть на стуле — ещё не веря в то, что всё, наконец-то, закончилось.
К О Н Е Ц