Убийца
Шрифт:
— Хотите воды? Мы не держим напитков, содержавших кофеин, но я с удовольствием предложил бы вам 7-Ир.
— Спасибо, не хочу.
Я вообще занервничала. Находиться рядом с набожными христианами, все равно что проводить вечер в компании Ротшильдов и крезов. И там, и здесь действуют особые правила и нормы поведения, странный этикет. И меня всегда охватывает страх нарушить этот установившийся ход вещей. Я попыталась подумать о чем-нибудь добром, возвышенном, чтобы, упаси Господь, с моего языка не сорвалось ненароком нехорошее слово из четырех букв. Непостижимо, что общего было у этих двух Даггеттов?
— Я рассказал Эсси о той путанице по поводу местонахождения
— Я озадачена не менее вашего,— сказала я, размышляя, сколько информации мне удастся из них выудить с помощью общих фраз. Даже будучи изрядно выведенной из себя этим Даггеттом, я старалась не допускать опрометчивых шагов. Речь шла не только о том, чтобы не сболтнуть, что Даггетта выпустили под честное слово, но и о Ловелле. Мне совсем не улыбалась перспектива стать тем человеком, от которого прежняя жена Даггетта узнала бы о существовании другой, более молодой супруги.
— У вас случайно нет его фотографии? Не исключено, что мужчина, с которым я разговаривала, лишь только выдавал себя за вашего шурина и не имел к вам никакого отношения.
— Не знаю, не знаю,— с сомнением ответил Юджин.— Судя по вашему рассказу, это был именно он.
Эсси протянула руку к полке и сняла с нее цветную студийную фотографию в отдававшей безвкусицей серебряной рамке.
— Здесь мы сфотографированы в тридцать пятую годовщину нашей свадьбы,— Эсси говорила в нос, тоном недовольного человека. Она передала фотографию брату, словно он ее никогда раньше не видел и сейчас жаждал посмотреть.
— Незадолго до того, как Джон попал в Сан-Луис,— передавая мне снимок, уточнил Юджин как бы между прочим, словно Даггетт отправился в обычную деловую поездку.
Я внимательно изучила фотографию. На меня действительно с самодовольным видом смотрел Джон Даггетт. Такое несколько гротескное выражение спеси на лице можно наблюдать у людей, скинувших свои обычные одежды и облачившихся в изысканную униформу солдата армии конфедератов [4] или в роскошный костюм викторианской эпохи [5] . Воротничок рубашки Даггетта казался слишком тесным, волосы — слишком напомаженными, лицо — слишком напряженным, словно он в любую минуту готов был сорваться и пуститься наутек. Стоявшая рядом с ним Эсси выглядела безмятежной, как бланманже [6] . На ней было сиреневое платье из крепдешина с накладными плечами и стеклянными пуговицами, а к корсажу слева был приколот внушительный букет из искусственных орхидей.
4
Конфедерат — сторонник Южных штатов в гражданской войне 1861-65 гг.
5
Викторианская эпоха — годы царствования королевы Виктории (1837-1901).
6
Бланманже ( франц.) — желе из сливок или миндального молока.
— Очень мило,— пробормотала я, чувствуя, что не могу скрыть фальш в своих словах. Это был кошмарный снимок. Она была похожа на бульдога, а Джон, казалось, едва сдерживался, чтобы не пукнуть. Я передала
— А за что Джон попал в тюрьму? — спросила я. В ответ Эсси запыхтела, как паровоз.
— Мы предпочитаем об этом не говорить,— мягко вмешался Юджин.— Я думаю, будет лучше, если вы нам расскажете о своем знакомстве с Джоном.
— Хорошо, но, по-моему, я уже сказала вам по телефону, что у нас было лишь шапочное знакомство. Просто у нас есть общий друг, и я подумала, что смогу связаться с ним через Джона. Ваш родственник упомянул, что у него есть близкие в Санта-Терезе, и я сделала попытку, как оказалось, удачную, с ними связаться. Но, как я уже поняла, вы не видели его уже давно.
Эсси беспокойно заерзала на диване:
— Мы мирились с его выходками очень долго, но любому терпению приходит конец. Пастор сказал, что, по его мнению, мы сделали все, что в наших силах. Мы не можем знать, с чем Джон все борется в глубине своей души, но ведь окружающие тоже имеют пределы терпения,— говорила она с надрывом. Интересно, чем вызван этот надрыв: гневом, унижением, или, может, здесь налицо классический пример страданий кроткого агнца из-за безжалостного тирана.
— Вы хотите сказать, что Джон был постоянным источником неприятностей?
Эсси поджала губы, скрестила на груди руки.
— Лучше, чем в Библии, не скажешь: «Любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас, благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас» [7] .
Она говорила, словно читала обвинительное заключение. Ее даже начало трясти от возбуждения.
«О-ля-ля,— подумала я.— У дамочки нагреватель, похоже, зашкалило».
Юджин заскрипел в своем кресле-качалке, осторожно кашлянул, пытаясь привлечь мое внимание.
7
Новый Завет, От Луки 6.27.
— Вы сказали, что виделись с ним в субботу. Могу я спросить, с какой целью?
Тут я поняла, что раз решила приврать, надо было все хорошенько продумать заранее. Теперь же я совершенно не представляла себе, что ответить. Меня настолько впечатлило эмоциональное состояние Эсси, что голова отказывалась вообще соображать.
— Спаслись ли вы? — спросила вдруг Эсси, наклонившись в мою сторону.
— Простите, что вы сказали,— переспросила я, обратив на нее свой взгляд.
— Храните ли вы Господа в сердце своем? Грешны ли вы? Мучает ли вас раскаяние? Довелось ли вам умыться кровью агнца?
Я ощутила на лице брызги ее слюны, но не подала вида.
— В прошлом — да,— ответила я. Интересно, что есть во мне такого, что так возбуждает женщин?
— Успокойся, Эсси. Мне кажется, она здесь не затем, чтобы изливать нам свою душу,— заметил Юджин.— Боже мой, мы чуть было не забыли: тебе пора принимать лекарство, дорогая.
Воспользовавшись моментом, я попыталась раскланяться:
— Не хочу больше злоупотреблять вашим временем — вы мне и так очень помогли. Если мне потребуется какая-нибудь информация, я вам позвоню.— Пошарив в сумочке, я достала визитную карточку и положила ее на край стола.
Эсси тем временем распалялась все сильнее и сильнее:
— И тебя забросают камнями, и мечи вонзятся в твою грудь, твое жилище предадут огню, а приговор тебе приведут в исполнение на глазах толпы женщин. Тебя же, распутную, я заставлю прекратить заниматься проституцией, но после всего тебя уже никогда никуда не возьмут на работу…